вернуть».
Десятого июня 1930 года Центр ответил венскому резиденту. Из письма становится понятно, почему для вербовки был выбран Николай Владимирович Скоблин. В Советской России чекисты установили контакт с одним из его братьев — Владимиром, и тот написал нужное для разведки письмо. Но попыткой вербовки Скоблина задачи Ковальского не исчерпывались. С ним связывались немалые надежды — проникновение внутрь эмиграции:
«„Иваницкого“ мы и направили вам не только для выполнения с вашей помощью специальных наших заданий, но и для непосредственного использования вами. Полагаем, что его знакомство с белым движением и его руководителями может быть вам иногда полезным. То, что он, будучи сам белым офицером, не работал до сих пор специально по белым, не может служить, с нашей точки зрения, препятствием для использования его по этой линии в будущем.
При сем прилагаем письмо к ген. Скоблину и фотокарточку его брата, находящегося в СССР. Просьба через ЕЖ-5 выяснить местопребывание ген. Скоблина (мы по другой линии даем аналогичное задание). По некоторым данным, Скоблин в настоящее время проживает в Ницце. Желательно вызвать его для вербовки в Вену под предлогом передачи письма от брата. Разговор с ним возложите на „Иваницкого“».
ЕЖ-5 — номер одного из агентов советской разведки. Петру Георгиевичу Ковальскому был присвоен агентурный номер ЕЖ-10.
Ковальский ждал, пока из Москвы перешлют письмо генералу Скоблину от его брата. Когда резидентура выяснила, где находится Николай Владимирович, и установила его точный адрес, Петр Георгиевич написал генералу, напомнил о себе и незамедлительно получил приглашение приехать в Париж.
Певица и генерал дают подписку
Срочное послание от резидента в Вене было расшифровано на Лубянке в порядке очередности. Листок из шифровального блокнота передали машинистке, допущенной к работе со сверхсекретными материалами. Заложив три копии, она стремительно перепечатала телеграмму. Высокий молодой человек сложил листки в картонную папку с завязками и отправился в кабинет заместителя начальника Иностранного отдела ОГПУ.
В принесенной им папке лежала короткая телеграмма из Вены: «ЕЖ/10 вернулся в Вену из Парижа. Жена генерала согласилась работать для нас. Имеем подписку и первые сведения. Подробности будут сообщены почтой. Почтой жду подробных указаний».
Письмо из Вены от 1 октября 1930 года не заставило себя ждать. Третий пункт обширного послания гласил:
«При сем пересылаю доклад „Сильвестрова“ о его поездке в Париж. Генерал пошел на всё и даже написал на имя ЦИК’а просьбу о персональной амнистии. По моему мнению, он будет хорошо работать. Жалко только, что до сих пор нет от вас никаких инструкций.
Подписка Скоблина писана симпатическими чернилами „пургеном“ и проявляется аммоняком (летучая щелочь). Беда в том, что когда аммоняк улетучивается, то снова письмо теряется. Пусть у нас его проявят какой-либо другой щелочью после первого чтения.
Визитная карточка служит явкой (пароль). Генерал будет разговаривать с любым посланным от нас человеком, который предъявит ту же визитную карточку. Прошу срочно указаний. Месячное жалованье, которое желает генерал, около 200 американских долларов».
В сентябре 1930 года советская разведывательная сеть в Париже пополнилась еще одним агентом. Вернее, двумя, потому что Надежда Васильевна Плевицкая принимала участие во всех делах мужа. И в первой же телеграмме о большом успехе особо отмечалась вербовка Плевицкой.
Личное дело генерала, которое хранится в архиве внешней разведки, начинается короткой справкой:
«Скоблин Н. В., бывший офицер царской армии. Участник империалистической войны. В 1917 году будучи штабс-капитаном был в составе отдельного ударного отряда 8-й армии. Был в Корниловском ударном полку, Славянском ударном полку. Участник Гражданской войны. Участник корниловского „Ледяного похода“. Служил в Корниловском ударном полку вместе с белой армией. Эмигрант. Эвакуировался вместе с белой армией. В 1921– 25 году избран в члены Совета Правления общества галлиполийцев. Был на Галлиполи. Является руководителем корниловского объединения за рубежом. В 1929 году привлекался „Крестьянской Россией“ к руководству военной работой. Член РОВС. После назначения ген. Миллера и исчезновения Кутепова якобы привлекался к руководству и работе РОВС по разведке.
Женат на известной артистке Плевицкой Н. В.
Постоянно находится во Франции. Имел небольшую ферму на Юге Франции, которую сейчас продал и переехал в Париж, где приобрел участок земли под Парижем в Озуар-ла-Феррьер, где и живет».
Вот, собственно, и всё, что в 1930 году в Москве знали о генерале.
Впоследствии, когда в среде эмигрантов любовь к Плевицкой и уважение к Скоблину сменятся ненавистью и злобой, станут уверенно говорить, что они купили дом 345 на авеню маршала Петена в городке Озуар-ла-Феррьер на деньги советской разведки.
