После отъезда англичан белые офицеры, которым надоело подчиненное положение при союзниках, поздравляли друг друга. Но уход иностранных войск стал губительным для Белого движения. Северный фронт продержался пять месяцев. 19 февраля 1920 года Красная армия взяла Архангельск. Генерал Миллер эмигрировал в Норвегию, потом перебрался во Францию.
Кутепов сделал его своим первым заместителем в РОВСе.
Генерал Шатилов вспоминал о генерале Миллере: «Первое впечатление он произвел на меня довольно суровое, но уже через день-два я составил о нем правильное суждение. В высшей степени воспитанный человек, большой эрудиции, скромный, спокойный, хорошо владеющий многими языками… Миллер мне очень понравился».
Генерал Миллер поначалу смог укрепить финансовое положение РОВСа. Дело в том, что в японских банках остались деньги казненного большевиками адмирала Колчака — 6,9 миллиона иен, 395 тысяч франков и 15 тысяч фунтов стерлингов. Распоряжался ими финансовый агент в Токио Карл Карлович Миллер. Он не согласился передать эти деньги Врангелю, но не мог отказать своему брату Евгению Карловичу Миллеру. Однако и эти деньги быстро кончились. Русскому общевоинскому союзу пришлось перейти на режим строгой экономии.
Тем временем советская разведка всячески старалась укрепить позиции Скоблина внутри военной эмиграции. 15 февраля 1931 года резидент доложил в Центр:
«Имел беседу с „Фермером“ вместе с его половиной. Проинструктировал обоих вполне достаточно, зарядку дал хорошую, и по-моему, и он, и она достаточно усвоили и ясно отдают себе отчет в серьезности работы.
Сегодня утром чета уехала в Прагу давать концерт — увидится с кем нужно и на обратном пути в Париж 20-го остановится на день здесь. Получим исчерпывающий доклад о Праге и особенно о взаимоотношениях Харжевского с Ходоровичем и о роли Харжевского в Праге».
Разведку интересовали эти два генерала, игравшие важную роль внутри РОВСа.
Генерал от инфантерии Николай Александрович Ходорович в эмиграции обосновался в Праге, где получал пенсию за участие в создании чешских дружин в Первую мировую войну. 31 мая 1930 года Миллер назначил его начальником 4-го отдела РОВСа в Чехословакии. А генерал-майор Владимир Григорьевич Харжевский, последний командир Дроздовской дивизии, возглавлял Галлиполийское землячество в Праге и вроде бы руководил нелегальной работой внутри РОВСа — по поручению Кутепова.
Берлинская резидентура высоко оценила работу Скоблина и Плевицкой:
«Гастроли прошли благополучно. Концерт состоялся только в Софии. В Белграде оба провели около недели отнюдь не по делам концертным (концерта в Белграде не было).
Если поездку четы ЕЖ/13 на Балканы рассматривать как первую контрольную, то нужно сказать, что ЕЖ/13-й добросовестный и, если хотите, талантливый агент. Его сообщения, в трех направлениях подтверждающиеся целиком данными ЕЖ/5, достаточное для этого доказательство. Это в порядке контрольном.
Вообще говоря, нужно констатировать, что короткое пребывание на Балканах ЕЖ/13-й использовал исчерпывающе и не только в области информационной, а, так сказать, стратегической. Мы пришли к мысли выписать из Софии в Париж Туркула (командира дроздовцев), которого ЕЖ/13 будет использовать „вслепую“. А ЕЖ/13 плюс Туркул — это такой кулак, который, выражаясь словами ЕЖ/13-го, „может разнести весь РОВС“.
В Париже ЕЖ/13-му предстоит подойти вплотную к аппарату РОВС и, лавируя между Миллером, Драгомировым и Шатиловым, сохранить свое самостоятельное лицо.
Денег я ЕЖ/13-му дал до мая. Дам немного на установку телефона (у них свой дом), на вызов Туркула в Париж. Обусловим всё до мелочей в отношении будущей моей с ним связи; словом, он с Веной ничего общего больше иметь не будет».
После вдохновляющей беседы с посланцем Москвы Скоблин и Плевицкая рьяно принялись за работу. Скоблин взял в штабе РОВСа три секретных доклада с мобилизационным планом всех белых войск в Европе. Генерал Шатилов сам завел с ним разговор о том, что штабисты РОВСа составили новый план, и предложил Скоблину ознакомиться с ним. Шатилов при Миллере стал ключевой фигурой в РОВСе.
Парижский резидент доложил в Москву о встрече со Скоблиным:
«Он рассказал подробно, как он получил у Шатилова три доклада. После трехчасового разговора с Шатиловым последний предложил ему познакомиться с докладами мобилизационного порядка. 13-й берет доклады и спрашивает („Очень я при этом волновался“, — говорит 13-й):
— Когда прикажете, ваше превосходительство, вернуть их?
Шатилов подумал и ответил:
— К завтрашнему утру, не позже.
Поехал 13-й к себе и всю ночь вместе с ней (женой, Надеждой Плевицкой. —
