Все сообщения оказались липой!
Парижская резидентура доложила в Центр:
«Самое важное сводится к следующему: секретного собрания в РОВС’е, на котором будто бы выступал Туркул, не было. Было чествование Туркула дроздовцами, на котором Туркул, как 13-й говорит, произнес два слова.
Жена 13-го, присутствовавшая при моем разговоре с 13-м, заметила мужу:
— Мы ведь уехали с обеда, ты ведь не знаешь, о чем говорил Туркул.
13-й ответил:
— Знаю, великолепно знаю. Он двух слов порядком связать не может перед народом. Ничего он не говорил. К нам же он приехал после обеда. Ничего ведь не рассказал. Не было выступления Туркула.
Это раз.
Получил ли Туркул 200 000 франков?
Я вам отвечаю: не получал.
Подумайте сами: Туркул жил всё время в вилле 13-го, без 13-го шагу не делал. К Миллеру ездили вдвоем. Их двумя Аяксами называли. И вдруг 200 000 франков. Если бы это было так, то об этом знал бы 13-й. И такой „пустяк“ в 200 000, то есть в десять раз больше того, что хотели отпустить на убийство Троцкого, 13-й забыл бы нам сообщить?
Категорически исключаю. Значит, он нам не сообщил умышленно; значит, он провокатор. Но это ведь исключается. Значит, насчет 200 000 — ложь или, если хотите, о них ни 13-му, ни Туркулу не известно. Спрашивать об этом 13-го просто стыдно, так как это явная бессмыслица».
Скоблин принес связному послание, полученное им от генерала Туркула:
«Дорогой Николай Владимирович!
Письма от генерала Фока не получал. Вообще ничего не знаю о новой организации активной работы. Никто и ничего о ней нам в Болгарию не сообщает.
Твое предположение, что будет назначен Фок, мне кажется верным, у него хорошие отношения с Шатиловым, которому хочется быть в курсе активной работы. Когда я говорил в Париже об активной работе, я ни одной минуты не желал становиться во главе новой организации. Я считал и считаю, что активная работа должна быть основой существования нашего союза здесь, за рубежом…
Активная работа — вот душа и сердце нашего союза. Прекратив работу, союз будет подобен живому трупу. Ни курсами, ни школами его оживить нельзя. Ты пишешь, что активная работа должна быть передана нам. Принципиально я согласен, но считаю, что если нас не хотят, то не следует поднимать из-за этого шума. Нам важно, чтобы работа была и работа большая и видная, важно, чтобы глава организации был смел и решителен. Опытов в этой области достаточно.
Неуспех новой организации будет большим скандалом. Мне кажется, что тебе выдвигать нас в штабе не совсем удобно. Если хотят нас видеть во главе, то пускай нас выдвигают другие. Если же придется работать, я уверен, что мы не осрамим нашего оружия и сделаем всё возможное для скорейшего низвержения власти товарищей в СССР.
Прошу меня поставить в курс дела после совещания в присутствии Ф. Ф. Абрамова.
Во всяком случае, будь уверен, что я тебя поддержу всячески. Покупателя на свое дело нашел. Жду возвращения генерала Абрамова, и тогда с песнями тронемся в Париж. Ты же сейчас присматривай хорошие районы. Необходимые письма от „Шелла“ уже посланы в Париж. Там, то есть в Париже, обещано всяческое содействие. Я тебя очень прошу присмотреть районы, так как район для торговли бензином крайне важен.
Прошу написать мне более подробно настроение штаба и наших чинов.
До сих пор не решил, брать ли с собой вестового, боюсь взять, так как в случае слабой торговли человек без права работы явится большим грузом.
Пока всех благ.
Поцелуй ручки Надежды Васильевны.
Твой А. Туркул.
Александра Федоровна целует Надежду Васильевну и тебе шлет привет.
3 сентября 1931 г.».
Резидент сообщал в Центр:
«Теперь насчет того, что Туркулу поручена разведка на СССР. У вас ведь есть собственноручное письмо Туркула, в котором он пишет об активной работе. Туркул скоро должен быть в Париже. Тогда станет ясно, кому это дело будет поручено и возьмет ли на себя Туркул выполнение активных задач.
Работает ли Фок по разведке. Спрошу еще раз 13-го. Я знаю, что 13-й и Шатилов о Фоке очень слабого мнения. Несомненно, что Фоку льстило бы такое дело, как работа по разведке, но я лично сомневаюсь, чтобы ему такое дело поручали. Хорошо. Спрошу.
