10 дней, вплоть до завершения внеочередного собрания министров иностранных дел Арабской лиги в Каире для отмены «соглашения на 101-м километре Синая» между Египтом и Израилем, которое спровоцировало предательство.
— Все это время, — вспоминает Карлос, — нам пришлось прыгать по «дружественным» аэропортам на саудовском «Боинге-707»; его дальность была больше «нашего» ДС-9, на который нам нужно было пересесть в Триполи. После каждого приземления мы отпускали часть делегатов, передавая в эфир длинное обращение на арабском, записанное Камалом от имени «Опоры арабской революции» — так окрестил нашу боевую структуру Абу Хани.
Неприятности начались в Ливии, куда самолет с заложниками отправился из Алжира. Ливийский премьер-министр майор Абдель Салам Жаллуд, только проснувшись, поднялся в самолет. Он вел себя так, как будто ни о чем не знал, и он, возможно, действительно ничего не знал, даже того, кто такой Карлос.
— Я отчитал его после того, как он закончил приветствовать министров, и отправил вместе с Анисом прояснить ситуацию в аэропорту, — говорит Карлос. — В здании терминала Анис встретил полковника Абу Бакр Бнес Жабера. Он не торопился возвращаться — полковник Каддафи исчез где-то в ливийской пустыне. Я спустился в терминал и констатировал, что ливийцы не были сильно готовы к сотрудничеству. Оценив ситуацию, Анис подошел ко мне и, вернувшись в самолет, сказал, что что-то идет не так. Внезапно в радиоэфире мы услышали оскорбления в свой адрес с аэропортовой вышки, и от нас потребовали покинуть страну!
Карлос был в ярости! Ливийцы же делали вид, что им нет никакого дела ни до Карлоса, ни до заложников. Судя по всему, они оставили их умирать на раскаленном асфальте. Все бы могло закончиться кровью, если бы в дело не вмешался австрийский посол, выступивший посредником между группой Карлоса и Джамахирией.
В результате довольно нервозных переговоров Карлос согласился отпустить ливанского и алжирского министров, последний отказался остаться в Алжире с остальными членами делегации. Ночью самолет все-таки покинул Триполи. Не имея в самолете программы для приземления в Тобруке и взятия курса на Багдад, борт был вынужден развернуться. Карлос решил подождать саудовский «Боинг-707» в аэропорту Картажа, в Тунисе, но им отказали в ночной посадке, отключив электричество во всем регионе. Карлос чуть ли не взвыл от злости. Вот какой была арабская солидарность — и это те люди, которые выдавали себя за союзников палестинской борьбы! Он выругался:
— Как это глупо со стороны тунисцев! Мы не спали четверо суток, не было никакого нормального отдыха, и нервы были натянуты так, что грозили вскоре лопнуть.
И он махнул рукой:
— Летите в Алжир.
В 3:40 авиалайнер приземлился в Дар-эль-Бейда, где его уже ждал Абдель Азиз Бутефлика. После часа разговора Карлос вернулся в самолет и уединился с другими членами группы у кабины пилота. Ямани вспоминал, что Халид и Крехер-Тидеман были раздражены этим разговором:
— Перед разговором со своей командой он сказал нам с Амузегаром, что он демократ и будет решать нашу учесть демократическим путем.
Вероятно, по-демократически этот вопрос не решался, и он взял всю ответственность на себя. Карлос вернулся и сказал:
— Мы решили отпустить вас в полдень — вам ничего больше не угрожает. Мы выключим свет и закроем иллюминаторы. Зная, что вашей жизни ничего не угрожает, вы можете спать спокойно.
Вдруг к Карлосу фурией подлетела Крехер-Тидеман, которая что-то закричала ему в лицо и зарыдала, опустившись на пол. Операция завершилась.
Карлос снова покинул самолет и отправился в зал для особо важных делегаций, где его ожидал Бутефлика и другие представители власти. Неизвестно, о чем они там говорили, но через два часа он вернулся и сказал шейху Ямани, что он покидает самолет, а они могут сделать это через пять минут. Комок ужаса снова подошел к горлу саудовского шейха — слова Карлоса могли означать, что самолет будет взорван. Но через пять минут взрыв так и не случился, и заложники начали покидать самолет. Всех их сопроводили в тот же самый зал делегаций, где с их бывшими «тюремщиками» мирно беседовали высокопоставленные алжирские чиновники.
— Одолеваемые усталостью после дней и ночей без сна, — подводит итог Карлос, — мы похоронили наши первоначальные планы после того, как алжирцы заявили об отказе в политическом убежище в случае, если мы казним двух осужденных на их территории. Изнуренные австрийские пилоты больше не могли поднять самолет в воздух, и мы также были на исходе сил. Неожиданный провал был неизбежен. Это был конец. Мы оставили наших «гостей» на борту самолета, мы показали и передали наше оружие министру внутренних дел, который проворно вернул мой пистолет мне за пояс. Мы добились благоприятных политических и финансовых результатов для всего сопротивления, укротив высокомерие деспотов на пять лет.
Но это был конец еще не для всех: когда Ямани и Амузегар сели за столик вместе с Бутефликой, к ним с совершенно диким видом подошел Халид, начавший нести бессмысленную околесицу. Ловкий министр Алжира как бы невзначай сунул ему в руки стакан сока, и пока тот в изумлении смотрел на этот стакан, охрана быстро его скрутила и ткнула лицом в ковер. Оказалось, что при себе он имел оружие, с помощью которого хотел казнить министров.
Теперь уж точно всё — наступил звездный час Карлоса: кортеж из черных «мерседесов» медленно двинулся из аэропорта под овации журналистов и просто сочувствующих. Карлос с удовольствием улыбался фотовспышкам и показывал пальцами знак победы. Теперь все знали, что венский командир коммандос и знаменитый Карлос «Шакал» — это одно лицо.
