щекотливых ситуаций. Был случай, когда де Маренше бежал из оккупированной Франции в Мадрид и разговорился в поезде с незнакомым попутчиком. Он рассказал джентльмену, что проделал нелегкий путь, чтобы сбежать от гитлеровцев, и что вскоре собирается присоединиться к гвардии генерала де Голля.
— Ну надо же, — улыбнулся джентльмен.
Уже в Мадриде молодой граф узнал, что его собеседником был фон Шторер, посол Адольфа Гитлера. Молодой и храбрый юноша так понравился послу, что он оставил их разговор в тайне.
Став во главе СДЕКЕ, «этих гангстеров», по его собственным словам, он поручил Службе противодействия заняться делом Карлоса, дефилирующего по Европе и Ближнему Востоку. Графу де Маренше Карлос стопроцентно нравился, он по-отечески называл его юношей, родившимся с револьвером и бутылкой хорошего шампанского в кармане. Может быть, граф в нем видел самого себя — молодого, смелого террориста, служившего антигитлеровскому Сопротивлению.
На след Карлоса впервые вышел офицер СП Филипп Рондо в алжирском ночном клубе «Дер Салем» в 1975 году, тогда же и появился план его физического устранения. Но убийство в клубе, принадлежащем родному брату президента Алжира, вызвало бы большой переполох и, без сомнения, ухудшило бы и так непростые отношения между двумя странами. Потом Карлос будто бы исчез и появился через год уже на Мальте. В этот раз СДЕКЕ решила взорвать его с помощью начиненной взрывчаткой телефонной трубки — излюбленным методом израильского «Моссада». В этот раз убийство Карлоса предотвратил президент д’Эстен, опасаясь возможной мести со стороны боевиков.
Через год разведка вышла на след Карлоса в Колумбии, где проживала его мать, но и там ему удалось скрыться от преследования.
После победы на выборах с террором пришлось столкнуться и социалистическому «фараону» Миттерану — именно он создал первое во Франции антитеррористическое подразделение, расположив его в Елисейском дворце. Эту особую группу возглавил полковник Кристиан Пруто, бывший командующий полицейским спецназом. Полковник сразу решил заявить о себе неординарным способом, организовав пронос целого мешка взрывчатки во дворец и тем самым высмеяв службу безопасности.
Создание нового подразделения сразу вызвало раздражение у французских силовиков. Офицеры ДСТ признавались, что не понимают, кто за что теперь отвечает. Аналогичные претензии к самодовольному полковнику Пруто, сколотившему вокруг себя отряд «диких ковбоев», были и у полиции, и у других сил безопасности.
Когда же встал вопрос о смене руководителя СДЕКЕ графа де Маренше, Миттеран еще раз нанес удар по старой гвардии, призвав Пьера Мариона, человека без пиетета к революционерам. Он сразу же подготовил список из двенадцати имен людей, подлежащих ликвидации. Это были в основном сирийцы, ливанцы и иракцы, защищенные дипломатическим иммунитетом. Для этой миссии было отобрано две сотни профессионалов из СДЕКЕ (ДГСЕ), разделенные на группы из четырех человек. Убийства планировалось осуществить так, чтобы все подозрения падали на самих «террористов». Но подобного рода санкции мог выдавать только «фараон».
Воодушевленный Марион поспешил продемонстрировать свои интеллектуальные труды Миттерану: он на все лады расхваливал план, клялся в том, что в случае провала возьмет всю ответственность на себя. «Фараон» же сидел хмурый.
— Я не буду санкционировать убийства, — твердо заявил Миттеран.
Мариону не осталось ничего другого, как сконфуженно покинуть резиденцию.
Через неделю он снова решил попытать счастья, в этот раз предложив атаковать тренировочный лагерь Абу Нидаля в Бейруте. Миттеран начал нервничать и ходить по кабинету. По сути, Марион предлагал ему идти на войну с Ближним Востоком. «Разве было мало Алжира?» — такие мысли могли приходить в голову президенту. Но шеф тайной полиции настаивал:
— Господин президент, вас же не поймут, если вы спустите им все с рук.
С колебаниями Миттеран принял решение отделаться малой, как ему казалось, кровью — обезглавить революционный интернационал:
— Можете убить Карлоса и Абу Нидаля, — выдавил из себя президент.
Марион тут же запротестовал: оба — и Абу Нидаль, и Карлос — были превосходно защищены. По информации французской разведки, Карлос скрывался в вооруженной и хорошо охраняемой крепости где-то в Чехословакии, а Абу Нидаль, под покровительством Рифата аль-Асада, — в самых защищенных местах Дамаска.
Абу Нидаль был тоже по-своему уникальной революционной личностью, во всяком случае для спецслужб всего мира он числился за номером два после Карлоса. Настоящее имя Абу Нидаля — Сабри Халиль эль-Банна, он родился в Яффе в мае 1937 года в зажиточной семье, которая по настоящий момент проживает в Иордании.
Его отец был одним из самых богатых людей в английской Палестине и владел 3000 гектаров земли от Яффы до Ашкелона и в секторе Газа. Он имел дома не только в Палестине, но и во Франции, Сирии и Турции. Но в 1948 году, после провозглашения «Большого еврейского дома» земли, принадлежавшие ему, были конфискованы сионистским правительством.
Но не это, а, как и для многих других палестинцев, поражение в Шестидневной войне заставило Сабри встать на пути большой арабской революции. Он вступил в арафатовскую организацию ФАТХ и взял себе псевдоним Абу Нидаль, что в переводе с арабского означает «Отец борьбы». Благодаря
