Пришло на почту письмо. «Расскажите о воспитании одаренных детей. А то из ваших материалов, простите, но складывается такое впечатление, что всяких там слабоумных и с отклонениями вы нежно любите, а про одаренных детей если и пишете, то только про то, как это опасно и как родители делают всё неправильно. Почему вы их не любите? И напишите же наконец, как правильно, чтоб мы знали».
Получив это письмо (видимо, от родителя одаренного ребенка?), я сначала, конечно, посмеялась. Потом, пожалуй что, разозлилась. Потому что в очередной раз убедилась в том, что идея «правильного» воспитания так крепко засела в современных родительских мозгах, что даже очевидное (для всех ли? — думаю я теперь) разнообразие нашего реального мира и способов жизни людей ее не колеблет. Может быть, они думают, что и для взрослого человека, и для любого общества есть единственный «правильный» способ существования и функционирования? И к нему-то как раз и должно подготовить «правильное» воспитание?
Потом я перестала и смеяться, и злиться (нефункционально) и решила написать про вундеркиндов. Тем более что я их достаточно много видела и имею некоторый опыт пролонгированного наблюдения.
Для начала давайте немного посистематизируем.
Во-первых, вундеркиндов, то есть детей, которые могут, знают, умеют то, что еще не умеют их сверстники, можно искусственно изготавливать из детей самых обычных. Для этого есть методики и есть масса экспериментальных данных. Один из самых известных русско-советских экспериментов — семья Никитиных. Благодаря продуманному методическому комплексу, изобретенному Никитиным-отцом, и поддержке его жены все семеро детей этой пары (совершенно обычных) довольно долго развивались весьма ускоренно. Очень рано начали читать, писать, брать интегралы, подтягиваться на турнике и пр. В результате, разумеется, получилось семеро нормальных, ничем не выдающихся взрослых людей с весьма специфическим детством. Хорошо это или плохо? Да никак! Если родителю хочется развлекаться с подобными методиками, он, разумеется, имеет на это право. Почему нет? Надо просто понимать, что конкретно мы делаем. Проезжаем часть детства, очень быстро крутя педали. Потом, разумеется, оказываемся всё в том же запланированном природой месте — обычный взрослый человек. Никаких одаренных детей в этом случае на сцене не присутствует. Есть энергичный или педагогически одаренный (как в случае с Никитиным) родитель.
Во-вторых, нам может достаться ребенок с ускоренным от природы развитием. Так случается. Бывает темповая (временная) задержка развития. И бывает такое же темповое (временное) ускорение развития. Этого ребенка не нужно учить читать по методикам — он сам в четыре года научится. И знания будет сам запрашивать, и всякие учебные навыки обретать скорее, чем его сверстники. Но одеваться, скорее всего, научится тогда же, когда все, и кровать за собой убирать — тоже. Этому ребенку нужно дополнительное внимание. Интеллектуальное развитие не педалировать (он сам возьмет), а вот что у него с физическим, социальным и особенно эмоциональным развитием — смотреть внимательно и при необходимости корректировать. Учить общаться со сверстниками, учить ловить и понимать свои и чужие чувства.
И, наконец, в-третьих, реальный вундеркинд — ребенок, который развивается не ускоренно, а ПО-ДРУГОМУ, и это «по-другому» никак не назовешь нарушением.
Оставим в стороне всем известные «специальные ранние детские одаренности» — художественную и музыкальную. Я о них когда-то писала, да и с ними, в общем-то, все ясно, ведь их ни с чем не перепутаешь. А если не они?
Когда-то знакомая учительница начальных классов принесла мне работу своего ученика, мальчика-второклассника. Она задала им написать два завершающих тему абзаца — в течение двух месяцев проходили сказки Пушкина. Дословно я, конечно, не помню, но суть работы была такая: когда я читаю сказки Пушкина, мне страшно. Потому что я вижу, понимаю: он всегда знал, что его убьют, и именно — застрелят. Тюк, и всё. Он, как и всякий писатель, видел себя в своих героях. Часть от него — в каждом. У него высокая самооценка: «И назовет меня всяк сущий в ней язык». Он царь, он священник. И везде у него это, от которого мне страшно. Царя Дадона до смерти клюнул петух. Попа до смерти щелкнул Балда. Мы не проходили «Руслана и Людмилу», но я ее читал, и видел портрет Натальи Гончаровой, и хотел бы знать: с кем из героев Пушкин ассоциировал себя? Не с Черномором ли?
Понятно, что способность к подобным умозаключениям невозможно развить никакой методикой, и понятно, что они естественны и уместны скорее не в проверочной работе второклассника, а в публичной лекции Дмитрия Быкова.
— И что мне с ним делать? — спросила меня моя знакомая (обычный класс, обычная школа). — Он всегда так пишет, а главное — так думает. Я говорила с матерью, там нормальная семья, мать — продавщица, отец — столяр, двое детей, и они необычности сына просто не замечают. Она — за пределами их восприятия. Говорят: «Придумывает он что-то такое чуть ли не с самого начала и читать любит, это да, мы ему книжки всегда покупали. Это ведь не вредно? А вот поесть его не дозовешься, двадцать раз скажешь. Вы думаете, нам к врачу надо?»
Еще случай — девочка одиннадцати лет. Пишет невероятно взрослые стихи. К тому же обладает встречающейся, но достаточно редкой способностью рифмовать все подряд, чуть ли не говорить стихами. Умеет это с трех лет. Влюбилась в друга отца. Письменное обращение к нему на трех страницах, рифмованное, помню несколько строчек: «Моя дрожащая рука в твоей руке дрожать устала, но я сперва не понимала, чего и как мне было мало, и начала издалека: мне кажется, что я немая и кто-то, мимо пробегая, то ли в насмешку, то ль играя, мой голос спрятал, отобрал, и я осталась безъязыкой, и моего не слышат крика…»
Здесь девочку привели ко мне встревоженные образованные родители: мы знаем, такое бывает, они, вундеркинды, пишут такие стихи, а потом подростками кончают жизнь самоубийством…
