Он умер, похоронен и забыт. Во мху, среди седых камней, могила, Которую никто не посетит. Как жизнь, ему известность изменила. И публика. И лаврами увит, По прихоти злорадного зоила, Комедиант ничтожный и негодный, Но всем угодный, потому что модный. Подмостки опустели. Тишина Глаголет, что идет другое действо. В Британии гражданская война, В Британии убийство и злодейство, Престол повержен, Вера сметена, В парламенте сплошное лицедейство, А сами лицедеи сочтены Посланцами из царства Сатаны. В крови и смуте стих последний стих, Донесшийся из века золотого, Когда британцы чтили не святых, А тех, чье чудодейственное слово В священный трепет повергало их, Когда, отплыв от берега родного, Искали славы, доблести и злата, Когда стеной стояли брат за брата. Но тот, кому дано узреть вершины Не снизу вверх, а вровень с их красой, Но тот, чьи думы внутренне едины С высокою шекспировской строкой, Но Гаррик устремляет взор орлиный – Поверх того, что признано толпой, – На чудом не истлевшие страницы – И чудо в мире заново родится! И как, покуда мир лежит в тумане, Зарю уже приветствуют холмы, Британского величия дыханье Почуяли германские умы: Явился Гердер, песни и преданья, Явился Лессинг, и явились мы: И гения свободное паренье Нашло здесь отзвук, полный восхищенья. Туман висит меж царством тьмы и света, А сквозь него проходит путь лучей. Удел и назначение поэта Не мрак пронзить стрелой своих речей, А мглу, туман, унылые тенета, В которых увязает книгочей, – И только луч, венчая землю с твердью, Сверкает над забвением и смертью!
