Правда, не помнил. Голова была словно ватой набита. Кстати, может быть, в каком-нибудь пересказе какой-нибудь книжки ее записной. Как тогда ответить по-честному? «У вас прочитал, Анна Андреевна, в записях для себя, это теперь общественное достояние…» Жуть. Просто жуть… Вот, однако же, способен Стив сейчас на эмоцию, почему же он удивиться не может? Стиву не нравилось, что он не удивляется. Потому, наверное, что он еще не отошел, не опомнился. Подумалось о Светлане Крючковой. Так же сидела здесь, когда играла Ахматову. Подсказки, говорит, слышала. Теперь он знал, как должна выглядеть Светлана Крючкова, которую он никогда не видел. Даже мелькнула неправдоподобная мысль, что перед ним и есть Светлана Крючкова, но думать дальше в этом кощунственном направлении Стив себе не позволил.
Глагол «пережить» снова овладел рассеянным вниманием Стива. Теперь «переживет» ему мнилось глаголом прошедшего времени. Мерцало в уме еще какое-то слово, вспомнить не мог, Стиву казалось, оно имеет лично к нему отношение. «Пережиток», – вспомнил Стив. Он не был уверен, что правильно понимает значение слова, но это слово о нем: Стив и есть пережиток. Он уже был сегодня подкидышем. Подкидыш и пережиток.
– Так и будем сидеть? – спросила Ахматова и показала глазами на «маленькую». – Нет, нет. У меня налито. Себе.
Стив плеснул себе.
– Давай, не стесняйся.
Выпил.
Он видел, что Ахматовой нравится, что он и за нее тоже. Он не говорил: «За вас», он и так пил за нее.
Оказалось, что вместе с кружками он принес еще с веранды хлеб – два кусочка. Одним закусывал. Ахматова одобрительно следила за ним. Он не знал, как быть с другим кусочком. Он протянул другой в направлении кружки Ахматовой и вопросительно взглянул на Анну Андреевну. Ахматова молчала. Тогда он взял на себя смелость положить кусочек хлеба на ее кружку с водкой. Что-то такое он видел в кино.
Ахматова молчала, и Стив упрекнул себя за то, что не поступил так раньше.
– Извини, что касаюсь этой темы, друг мой, но, по-моему, ты поступаешь с Линдой по-свински. Если уж рвать отношения, значит рвать. Но нельзя человеку внушать слепые надежды. Или все дело в ее отце? Чувствуешь от него зависимость? Но тогда, друг мой, это вдвойне гадко.
– Анна Андреевна, – пролепетал ошарашенный Стив, – отец Линды тут ни при чем, честное слово.
– Может, тебе неприятно слышать это, друг мой, но я хочу, чтобы тебе было известно, что я думаю про твою Милли. Твоя Милли круглая дура, я сильнее скажу – стоеросовая. Кукла. Пустышка. И ты сам это прекрасно понимаешь. Ладно бы она просто смазливой глупышечкой была, но ведь она еще и на подлость способна. Может быть, ты не знаешь, как она поступила со своей же сестрой? Или если ноги длинные, то все можно прощать? Мне страшно за тебя. Не пей из копытца, козленочком станешь.
– Анна Андреевна…
– Катя, конечно, девушка с приветом, однако из этого не следует, что ей не надо было сегодня позвонить хотя бы. Ты даже ни разу не вспомнил о ней. Только не говори, что она к тебе сама приставала. Ну хорошо, хорошо, в Англию ты ее все равно не возьмешь. И правильно. Стихи она пишет плохие.
– Катя хорошая, – сказал Стив.
– А Арина?
– А при чем тут Арина?
– Хоть бы кто-нибудь из вас объяснил ей, что нельзя рифмовать «утро» и «перламутра». Сто лет назад уже нельзя было. Ладно, делайте что хотите. Мне-то какое дело, действительно. Я, собственно, о Линде… Грустно это все, грустно. Разлюбил, так не притязай больше!.. Нет, он, видите ли, стесняется родинки на ее щеке. Да если бы не ты, она бы не пошла под скальпель.
– Там не скальпель, Анна Андреевна, там другое. Просто у меня есть знакомый косметолог, очень хороший… Вы, может быть, не знаете, операция пошла ей на пользу.
– Ну конечно, ты много знаешь!.. Раньше нас любили такими, какие мы есть…
– И теперь то же самое, Анна Андреевна!
– Пожелать смерти близкому человеку. Да ведь это ж чудовищно, просто чудовищно.
– Не было такого, – сказал Стив.
– Не было? А на пляже в Египте?
– Анна Андреевна! Все было не так. Линда заплыла далеко, я ждал ее на берегу. У меня мелькнуло в голове, вдруг она утонет, вдруг на нее нападет акула. Что делать тогда? Только мелькнуло. Я не пожелал ей смерти. Честное слово, Анна Андреевна.
– Это будешь не мне рассказывать.
– А кому?
Она не ответила.
Стив налил еще себе и нервно выпил.
– И еще попрошу вас, молодой человек, – она перешла с ним на «вы», – пожалуйста, перестаньте распространять слухи, что «будка» и «будущее» однокоренные слова.
