далеко до той уверенности, которой были наделены представители клана Инанис.
Это была уверенность в самих себе – и друг в друге. За это их клан и считали эгоистами, но им было плевать. Вот и сейчас Цезарь шел по опустевшим улицам осторожно, но без страха. Он знал, что великолепное здоровье колдуна защитит его от чумы, созданной Сераписом. А если на него нападут, он или защитит себя, или сбежит, его не сможет удержать даже самопровозглашенный бог. Цезарь чувствовал, что в этом мире сейчас находится только одно чудовище, этого ему было достаточно.
И не только ему! Раз в Сивилле не было скандала, значит, Катиджана не разоблачили. Его все еще считали представителем саламандр и держали вместе с ними во Дворце. Он мог бы сбежать, но не сделал этого, и Цезарю было любопытно, почему. Не хотел жертвовать теми, кто случайно оказался с ним рядом? Или была и другая причина, о которой его союзники пока не знали?
Это лишь укрепляло Цезаря в желании увидеть брата.
Проще всего было бы прорваться во Дворец с боем, и раньше он так и сделал бы. Однако теперь он стал другим, научился думать не только о том, что его веселит, но и о жертвах, к которым могут привести его действия. Он думал о других! Это даже забавляло Цезаря.
Поэтому он решил сначала проявить осторожность, а потом, если не получится, разнести тут все к дьяволу.
К его удивлению, проникнуть во Дворец оказалось проще, чем он ожидал. Охрана была организована отвратительно – хотя бы потому, что никто ее не организовывал. Серапис был выше этого, союзники были для него не важнее собственных насекомых. Обычно ими управляла Аурика, но она, похоже, покинула Сивиллу, и боевые отряды были предоставлены сами себе.
А они не напрягались. На сторону Сообщества добровольно переходили не самые умные нелюди, и теперь это чувствовалось. Они знали, что в городе свирепствует чума, и перестали следить за элементалями. Их интересовали разве что те дома, где жили молодые женщины – вот оттуда еще слышались крики. В остальном же, они не собирались наблюдать за погибающими горожанами, они просто веселились на территории, которую уже считали своей.
Поэтому Цезарь с легкостью пересек сад под прикрытием мертвых растений и оказался у белых стен Дворца. Здесь охраны было побольше, она собиралась возле подземных залов и этим выдавала, где заперты пленники.
Таких залов оказалось немного. Алеста сказала, что лидеры сопротивления больны, они умирают, их не нужно сдерживать – они и сами уже ничего не смогут. Так что во Дворце оставляли только мятежников, схваченных до чумы. Их тоже можно было заразить и выпустить, однако Серапис этого не делал, и Цезарю было любопытно: почему?
За то время, что он провел в Сивилле, он успел изучить артефакт Арма и теперь знал его возможности и ограничения. Серьезную магию эта штука не пропустит – сломается. А вот самые примитивные заклинания ей, скорее всего, не навредят.
Пока ему хватало и примитивной магии. Затаившись в дальнем конце коридора, Цезарь щелкнул пальцами, и на его ладони мгновенно появились покорные язычки рыжего пламени. Если бы кто-то наблюдал за ним со стороны, он бы наверняка удивился такому – гном управляет огнем, когда такое началось! Но на него никто не смотрел.
– Давай, мелкий, – шепнул Цезарь. – Время хорошенько перекусить!
Огонь его, естественно, не понял, но с радостью бросился на декоративные деревянные панели, воздушные занавесы и гобелены, развешанные в коридоре. Пожар не был опасным, однако он, облаченный в мантию черного дыма, мгновенно привлек внимание охраны.
Воспользовавшись неразберихой, Цезарь подобрался к дальним залам, отпер дверь и скользнул внутрь. Он был уверен, что найти Катиджана будет несложно, однако искать вообще не пришлось – брат сам встречал его у дверей, высокий и тонкий воин-саламандр.
– Я почувствовал тебя в момент, когда ты шагнул в сад, – указал Катиджан. – Ты был небрежен.
– И это говорит тот, кто позволил великим чудовищам поймать себя!
– Они не знают, что поймали именно меня. Самым сильным существом, которое ты выбесил, был твой отец, а я раздражаю бога.
– Один-ноль, – признал Цезарь. – Рад тебя видеть. Что ты тут учудил?
– Революцию организовал. А ты чего добился? – подмигнул ему Катиджан.
Он отвел брата в сторону от несколько ошалевших саламандр, чтобы они могли поговорить наедине. Катиджан не выглядел подавленным, скорее, он был привычно расслаблен и ко всему относился с тем любопытством, которого и ожидал от него Цезарь.
– Не могу понять, почему ты еще здесь, – признал Цезарь.
– А почему нет? Серапис меня не тронет, по крайней мере, сейчас, я его интригую. Похоже, я в его понимании олицетворяю гордость Сивиллы, которую обязательно нужно сломить.
– Он не догадывается, кто ты?
– Если бы догадывался, я бы тут так свободно не бродил, поверь мне!
– Хорошо, понятно, почему он тебя не трогает. Но зачем это нужно тебе? Ты-то чего выжидаешь, просто смотришь, какую волну ты поднял? Там, между прочим, чума!
Катиджан мгновенно посерьезнел:
– Да, я уже в курсе. Поверь мне, если бы речь шла только о возможности побесить Сераписа, я бы уже давно свалил и не провоцировал его. Но пока
