силу.
Он старался не смотреть на вампиров, по одному освобождающихся от старых цепей. Он знал, что любой из них может его убить, и, если он позволит себе посмотреть и испугаться, это будет конец. Он верил учителю Рихарду, который сдерживал этих тварей, и просто выполнял работу, порученную им самому себе.
Наконец зал опустел, многие из учеников уже были у выхода, а другие стремились туда. Неоту тоже нужно было убегать, и снова он не смог. Он слышал, как звякнул, упав на пол, боевой нож – единственное оружие учителя. Обернувшись, Неот обнаружил, что инквизитор в ловушке: вампиры облепили его со всех сторон, прижали к колонне так, что он не мог и шевельнуться, и рвали на части, вгрызались в него, побеждали того, кто при иных обстоятельствах убивал гораздо более серьезных противников. Какая унизительная и жалкая смерть!
Неот почувствовал, как гнев разгорается в его душе быстрее пожара, как гордость обретает иную форму, более значимую и понятную. Он, инквизитор по праву рождения, не может допустить, чтобы его брат по оружию проиграл вампирам… Нет, все проще, все сводится к основам основ: он не позволит нелюдям убить человека.
Дальше все было как в тумане, и первая битва Неота, которая не должна была состояться так рано, запомнилась ему неясными обрывками застывших мгновений. Как будто это все произошло не с ним! Вот тощенький голубоглазый мальчишка в черной форме, чуть великоватой ему, срывается с места и бежит – но не к спасению, а к чудовищам. Оброненный Рихардом нож в его руке. В памяти мелькают уроки и гравюры из учебников. Чтобы убить вампира, нужно правильно ударить – точно и достаточно сильно. Только бы правильно ударить…
У него получается. Он бросается на вампира, который намного его выше, разъяренным зверьком, закрепляется у него на плечах. Лезвие ножа проходит через нижнюю челюсть – там, где мягче, где детских сил хватает, чтобы пробить. Нож достает до мозга. Существо погибает, а в лицо Неоту бьет холодная подгнившая кровь…
…Он проснулся в своей камере. Без крика, даже без страха, он уже слишком много пережил, чтобы бояться своих снов. Но этот кошмар задел его, сердце билось непривычно быстро. Неот мог сколько угодно ругать себя за такую слабость, избавиться от нее пока не получалось.
Он никогда никому не жаловался на свои кошмары, поэтому другие инквизиторы не знали о них. Увы, хранить секреты в Слоновьей Башне оказалось не так просто.
– События прошлого не дают покоя снам настоящего? – донеслось из-за стены.
– Мне казалось, что у сфинксов считается дурным тоном лезть в чужие мысли без разрешения, – отозвался Неот.
– О, я не собирался лезть в твои мысли. Но твои кошмары подобны крикам в ночной тиши: нельзя подслушать то, что кто-то кричит тебе в ухо.
Они с Менефером мало разговаривали, и никогда – о Нубии. Неот прекрасно знал, что сфинкс может обмануть его, и он никогда не отличит ложь от правды. А если так, то зачем рисковать?
Поэтому они иногда беседовали на отвлеченные темы, а чаще молчали. Менефер не обвинял Неота в убийстве своей напарницы. Неот не спрашивал его, продались ли сфинксы Сообществу. В этом должны были разбираться наверху, без них, а они просто ждали.
– Что тебе снилось? – спросил Менефер.
Неот не обязан был отвечать ему, и все же он видел определенное уважение в том, что сфинкс не полез за ответом прямиком в его сознание. Поэтому инквизитор сказал:
– Я видел день, когда я получил свой нож. Раньше он принадлежал другому человеку.
– Кому?
– Моему учителю. Он говорил, что этот нож приносит ему удачу.
– Но он все равно отдал его тебе?
Неот достал из ножен оружие и задумчиво повернул лезвие, стараясь поймать им скудный свет магических сфер. У него не стали отбирать нож – не видели в этом смысла: он ведь еще не был объявлен преступником, а Башня все равно не позволила бы ему покинуть камеру.
– У него не было выбора.
Он провел пальцем по лезвию; оно было таким же острым, как и двадцать лет назад. Неот давно уже понял, за что учитель так любил этот нож: великолепная сталь, удобная рукоять, идеальный вес.
Жаль, что все это стало ненужным Рихарду. С помощью Неота он пережил нападение вампиров, но его это не спасло. Его раны не заживали, кровь оказалась заражена. Понимая, что умирает, он позвал Неота в свою палату и лично передал ему нож. Тогда так сложно было поверить, что учитель Рихард, мудрый, уверенный, еще молодой, может погибнуть так глупо… Но, лишившись ножа, он не протянул и суток.
Он учил Неота тому, что потом стало его главным правилом: если в битве ты можешь обойтись одним лишь ножом, ничего больше не используй, не упрощай себе задачу. Береги энергию, она тебе всегда пригодится!
Но он не сказал об этом сфинксу, а Менефер больше ни о чем не спрашивал. Неот был убежден, что их ждет еще один день тяжелого в своей бесполезности ожидания. Там, наверху, спорят, Башня изолирована, все это бессмысленно, но другого пути все равно нет. Разве не так?
А потом наверху, прямо над ними, прогремел взрыв, от которого содрогнулась вся Слоновья Башня, и Неот понял, что время ожидания
