Другие мятежники держались не так уверенно. Они жались друг к другу, сутулились, вжимали головы в плечи и старались не смотреть на мертвецов, оказывавшихся у них под ногами. Возможно, они и вовсе уже сломались бы, если бы не Катиджан. Его гордый взгляд не давал им падать перед Сераписом и молить о пощаде, напоминал, ради чего они вступили в борьбу.
Заключенных собрали на деревянном помосте и выстроили в ряд так, чтобы Катиджан стоял ближе всех к балкону с лидерами Сообщества. Родерик не видел никакого оружия казни, но он знал, что это и не нужно. Если Серапис захочет их убить, он найдет способ.
Серапис действительно поднялся с места и подошел к перилам балкона; Аурика и король зомби остались на своих местах.
– Добились своего? – со скучающим видом поинтересовался он, наблюдая за саламандрами. Скука, впрочем, была откровенно показной. Саламандры, испугавшиеся его, не интересовали Сераписа, он привык к тому, что его бояться. Его истинной целью оставался Катиджан, который по-прежнему смотрел на него, как на майского жука, проснувшегося посреди зимы. – Давно пора было сообразить, насколько тщетны и ничтожны ваши усилия. Болезнь – это наказание за ваши грехи тем, кто даже не был связан с вами. Теперь пришел ваш черед, и я хочу, чтобы остальные видели, что от вас осталось, чтобы ни в одну пустую голову больше не пришла мысль о сопротивлении!
Он откинул голову назад, словно желая увидеть лишенное солнца небо Сивиллы. Серапис открыл рот, и казалось, что он сейчас рассмеется. Однако звука не было – по крайней мере, не было смеха, зато было жужжание тысяч крыльев. Из распахнутого рта чудовища поднялось черное облако саранчи, зависшее над ним, как смерч. Это было величественное зрелище, давившее на всех – ведь все они понимали, что по силе Серапис равен стихии.
Однако этот завораживающий момент был бесцеремонно нарушен всего одним голосом, не слишком громким, искренне насмешливым, услышанном всеми, кто собрался на площади, – Катиджан Инанис был верен себе.
– Уау… впервые в жизни меня пытаются убить с помощью отрыжки.
Керенса Мортем, стоявшая рядом с вампиром, фыркнула:
– Надо же, я слышала, что он – бесцеремонная скотина, но слухи его определенно недооценивают!
Серапис, не ожидавший такой наглости и не готовый к ней, захлопнул рот от удивления. Саранча все еще вилась над ним, но не атаковала, дожидаясь приказа своего хозяина. А хозяин не спешил, снова и снова всматриваясь в Катиджана.
Тут уже кто угодно почуял бы подвох. Уверенность Катиджана не могла быть плодом слепой гордости или излишнего патриотизма. Так ведут себя всего два типа существ: те, кто слишком глуп, чтобы распознать опасность, и те, кто сам привык к грандиозному могуществу, поэтому их сложно впечатлить.
А глупцом Катиджан не смотрелся.
Серапис не мог разобраться в нем, и это бесило чудовище. Аурика попыталась что-то ему сказать, но он лишь отмахнулся от нее. Он уже был захвачен гневом и не нуждался в советах. Он, очевидно, решил следовать древнему принципу: любой враг должен быть убит. Поэтому, не говоря больше ни слова, он указал рукой на саламандр, и черная саранча устремилась к ним.
Живого облака было достаточно, чтобы всего за несколько секунд оставить от группы элементалей разве что окровавленные кости. Но это если бы насекомые добрались до цели – а они не добрались.
Это было похоже на внезапно начавшийся град: все насекомые, тысячи и десятки тысяч, в воздухе покрывались льдом и падали на землю, разлетаясь на осколки. Весь смертоносный рой замерз за пару мгновений, и после резко оборвавшегося жужжания наступила гнетущая тишина.
Даже Родерик понимал, что это сильная магия. Чтобы применить такое заклинание, Катиджану нужно было нарушить работу артефакта Арма, а раз так, маска уже бессмысленна. Образ тщедушного саламандра и правда вздрогнул и начал растворяться. Мгновение – и его место на помосте занял молодой маг, высокий, подтянутый, с длинными белыми волосами и льдистыми голубыми глазами, которые были одной из известных всем кластерам черт клана Инанис.
Сложно было сказать, кого это шокировало больше – Сераписа, элементалей или воинов, охранявших его на помосте. Последние и вовсе едва успели понять, что случилось: их буквально отбросило в сторону от Катиджана. Цепи, сковывавшие мага, покрылись инеем и со звоном разлетелись на ледяные осколки; Катиджан лениво потянулся, разминая затекшие мышцы.
– Так-то лучше, – заметил он.
А над толпой элементалей, сначала над мятежниками, а потом и над зрителями, шелестом листвы на ветру пронеслось одно-единственное слово:
– Бессмертный…
– Похоже, он тут популярен, – отметила Алеста.
– Почему-то я этому не удивлена, – усмехнулась Керенса. – Нам пора уходить, думаю, он вполне справится с этим шоу без нас.
У них не было причин беспокоиться за Катиджана. Он был силен – и он был не один. Еще утром в Сивиллу прибыли другие воины, скрытые артефактами. Родерик не знал, кто где находится, но его это и не касалось. У их маленькой группы было свое собственное задание, бесконечно важное, от которого им нельзя было отвлекаться.
Они знали, что шокированное затишье, вызванное неожиданным перевоплощением Катиджана, долго не продлится и скоро превратится в бурю, поэтому им нужно было спешить. Они как раз успели покинуть площадь и перебраться в разрушенный сад при Дворце, когда у них за спиной вспыхнуло
