Он — посредственного ума, властолюбивый и упрямый, но ей во всем подчиняется. Склонен к лукавству и макиавеллизму, компромиссам ради компромиссов и бесконечным маневрам с целью уклонения от принятия решений. Пленник навязчивых туманных идей. Не ортодокс. Скорее оппортунист. Несмотря на два высших образования, фундаментальными знаниями не обладает. Так как ни юриспруденцией, ни экономикой практически не занимался. Партократ со слабой теоретической базой. Начетчик в марксизме. Иностранных языков не знает. В общении многословен. Поэтому плохо владеет диалогом. Любить назидать прописные истины. Явного хобби нет. Созерцатель. Сибарит. Высокомерен. Самодовольный. Соглашатель. Нерешительный. Двойственен. Одной ногой в коммунизме, другой — на либерально-демократической почве. Похоже, что мечтает в корне изменить советскую систему и встать во главе новой. Душевная и интеллектуальная организации без выраженной индивидуальной окраски. В употреблении алкоголя умерен. Сексуально не активен. Во внебрачных связях не замечен…»
На встречу с Тэтчер Михаил прибыл с Раисой. Уже тот факт, что главу обычной парламентской делегации пригласила на беседу и обед глава британского кабинета в свою загородную резиденцию Чекерс, где принимают только глав государств, да еще с женой, превратило визит из рядового — в знаковый.
Маргарэт была сама любезность. Красивая, умная, женственная. Она стремилась понять и почувствовать эту пару. И это никак не соответствовало ее образу «железной леди». Раиса поддалась обаянию хозяйки и задала вопрос, не соответствующий ее протокольному положению.
«Поясните мне, как вы, женщина, не соглашаетесь с инициативами СССР о ядерном разоружении?» И в ответ услышала: «Да вы, Раиса, идеалист. Только ядерное оружие и сдерживает нас от очередной войны. К тому же в политике нет понятий мужчин и женщин. Она вещь бесполая».
На этом их диалог и закончился. Солировал на приеме Михаил. Он играл мужчину, который производит впечатление. Всю встречу его не покидало состояние эйфории только от сознания того, что он, как ему казалось, на равных ведет дискуссию с самым авторитетным на то время мировым политиком. У него появилось также убеждение, что она искренне хочет ему и СССР добра.
После беседы премьер, а за ней и пресса отметили достаточно высокий потенциал собеседника из СССР. Одновременно обратили внимание на его неуемные эгоцентризм, энергетику и склонность идеализировать жизнь, воспринимая желаемое за действительное. А его досье дополнилось записью, что этот советский парень так страстно желает стать звездой мировой политики, что ради этого готов пойти навстречу Западу как угодно далеко. На фоне немощного состояния Черненко такой прием Горбачева сразу стал рассматриваться как знакомство с возможным советским руководителем. Расчет был на то, что в мире и СССР это воспримут как жест, указывающий на того, с кем хотят иметь дело на Западе. Так оно и произошло. За Горбачевым прочно закрепилось имя преемника. Ровно через год он возглавит партию и страну. Операция вступила в завершающую фазу.
На вершине
С ленинских времен главным, хотя и неконституционным, руководящим органом в РСФСР, а потом и СССР являлось Политбюро. Хотя некое подобие легитимности с 1977 года ему придавала статья шестая Конституции. И, тем не менее, полных аналогов Политбюро не только в нашей, но и в мировой истории к тому времени не было. Кроме, пожалуй, краткого правления Директории после Великой Французской Буржуазной Революции да клубов мировых лидеров в виде «восьмерок» и «двадцаток» в новейшей истории.
Впервые Центральный комитет партии большевиков образовал его в октябре 1917 года из семи деятелей как временный орган для политического руководства вооруженным восстанием. Трое из них надолго, если не навсегда, остались в исторической памяти. Причем не по фамилиям, а под псевдонимами. Это — Ленин (Ульянов), Сталин (Джугашвили) и Троцкий (Бронштейн). О других четырех — Бубнове, Каменеве (Розенфельд), Зиновьеве (Радомысльский) и Сокольникове (Бриллиант) теперь мало кто помнит. Большевики свергли буржуазное Временное правительство и после недолгого союза с левыми эсерами установили однопартийную диктатуру. В этих условиях была признана необходимость сохранения Политбюро в качестве постоянно действующего высшего партийного органа в перерывах между Пленумами ЦК. В марте 1919 года его статус был закреплен в Уставе партии. С той поры в состав Политбюро в разные годы входило от 10 до 25 наиболее влиятельных партийных и государственных деятелей. Многие из них заседали в нем пожизненно. Рекорд за Микояном — более 40 лет. Для других оно становилось Голгофой. Нравы в нем царили, что в клубке змеином. Контакты между собой за пределами Политбюро, особенно во внеслужебное время, рассматривались наравне с заговором. Всего за советскую историю в Политбюро избиралось 129 деятелей. Около 50 из них были репрессированы по решению своих же соратников. Собственно это и было настоящее, но практически секретное Правительство. Официальным был Совет Народных Комиссаров. А после войны — Совет Министров.
Вначале два-три раза в неделю, а позже на еженедельных заседаниях Политбюро рассматривало важнейшие проблемы страны, мирового коммунистического движения и принимало решения, которые затем беспрекословно оформлялись в форме циркуляров Коминтерна, правительственных и парламентских нормативных актов. Эта традиция соблюдалась свято и тогда, когда Михаил по рекомендации Андропова был принят в число лидеров партии. Теперь он мог сказать: «Я — на вершине». Внешне это так и было. Формально его приняли благосклонно, но еще долгое время считали новичком, так как по возрасту почти всем другим членам Политбюро он годился в сыновья. На заседаниях мнение Михаила часто игнорировалось. И это при его честолюбии. Но
