(полки и сотни). Военный компонент влился в регулярную армию, административный был превращен в три наместничества и три десятка уездов по стандартной модели екатерининских времен.
Царица не торопилась воплощать в жизнь свой идеал государственного строя. Процесс поглощения Войска Запорожского, начатый отрешением Разумовского от булавы, занял почти двадцать лет. Дело шло медленно, без новых восстаний и новых мучеников в списке пострадавших за свободу Украины. Многие обитатели Левобережья такую инкорпорацию восприняли радостно, как божий дар. Институты и обычаи Гетманщины нередко казались им безнадежно устарелыми, неадекватными эпохе Просвещения. Включение вспомогательных казацких частей в регулярную армию повысило их боеспособность. В мирной жизни появились государственные школы, почтовое сообщение и тому подобные вещи. Появилось и крепостное право, но старшина, за редким исключением, не жаловалась — эксплуатация крепостных приносила ей прибыль.
На Левобережной и Слободской Украине — в регионе на современной северо-восточной границе Украины и России (Харьков и окрестности), которым правили напрямую из Москвы уже в XVII веке, — господствовала казацкая элита, но большинство населения там составляли крестьяне. В течение всей истории Гетманщины их понемногу лишали и земли, и свободы — главных завоеваний восстания Хмельницкого. Во второй половине XVIII столетия около 90 % крестьян Левобережья и свыше 50 % слобожанских жили на земле православной церкви либо казацкой старшины, примерявшей на себя роль аристократии. Указ Екатерины II от 3 (14) мая 1783 года запретил 300 тысячам крестьян, что обитали на частных землях, покидать место жительства и обязал их работать на барщине. Крепостное право в очередной раз вернулось на восток Украины.
Хотя старшина, получив крепостных, праздновала победу, из ее среды прозвучал по крайней мере один голос против закрепощения крестьян- соотечественников. Это был Василий Капнист, из полтавского старшинского рода греческого происхождения. В 1783 году он пишет один из самых известных антиправительственных текстов времен Екатерины — “Оду на рабство”. Одни видят в этой поэме протест против порабощения села, другие — против поглощения Гетманата. Вполне возможно, он осудил и то и другое, ведь по времени два указа одной царицы почти совпали. Капнист не скрывал разочарования тем, как Екатерина обошлась с его родиной. О последствиях ее деяний для народа, не то простолюдинов, не то нации, он высказался так: “А ты его обременяешь: ты цепь на руки налагаешь, благословящие тебя”.
Капнист, как и многие другие представители украинской знати, сделал неплохую карьеру в Петербурге и внес вклад не только в украинскую, но и в русскую культуру. Та же “Ода” заняла достойное место в истории русской литературы. Если во времена Петра I высокие посты в Центральной России оккупировали украинские архипастыри, то при Екатерине II мы видим тут наплыв потомков казацкой старшины и питомцев Киевской академии, подвизавшихся на светском поприще. Только в 1754–1768 годах более трехсот выпускников этого университета поступили на имперскую службу либо уехали в Россию. Полученное ими образование подготовило их к обучению за границей, с тем чтобы впоследствии занять как можно лучшие должности. В империи докторов медицины из малороссов насчитывалось вдвое больше, чем из великороссов, а во второй половине правления Екатерины и при Павле Гетманщина давала более трети студентов Учительской семинарии в Петербурге. Царица перестала рассаживать украинцев по епископским кафедрам (в 1762 году таких в России все еще было большинство), но приток их на военную и гражданскую службу нисколько не уменьшался.
Карьера Александра Безбородко служит отменным примером того, как новое поколение украинской верхушки сочетало любовь к украинской отчизне и жизнь на службе империи. Родился он в 1747 году в семье генерального писаря, учился в Киевской академии. Полувеком ранее это послужило бы наилучшей отправной точкой для блестящей карьеры в Войске Запорожском. Но времена настали другие. Безбородко отличился в свите уже не гетмана, а генерал- губернатора Румянцева. Юный казак принял участие в русско-турецкой войне 1768–1774 годов и показал себя не только храбрым воином, но и превосходным начальником штаба при командующем — том же Румянцеве. Получив полковничье звание в год завершения войны, на следующий он уже покорял царский двор в Петербурге.
Война, которая дала Безбородко шанс прыжком одолеть пару ступенек на карьерной лестнице и уехать в столицу, стала переломным событием в истории всей Украины, не только Левобережной. Поводом к ней стало восстание, охватившее правый берег Днепра весной 1768 года, — собственно, два восстания одновременно. Первым была “конфедерация”, как это называли тогда в Речи Посполитой, католической шляхты (польской или ополяченной) против постановления сейма, который дал “диссидентам”, прежде всего православным, равные права с духовными чадами Рима. Посол Екатерины II просто напугал депутатов, сплошь католиков, что последнее слово останется за российской армией. Царица таким образом ясно давала понять, что на деле она русская и православная. Конфедераты отвергли решение сейма, усматривая за ним московскую интригу — подрыв не только религиозных, но и политических устоев Польши. По имени города на юго-западе современной Украины, где началось это выступление, конфедерацию назвали Барской.
Конфедераты отвели душу на тех, кто все еще держался “благочестивой веры” на Подолье и Правобережье. В ответ разразилось восстание гайдамаков — православных казаков, мещан и крестьян, подталкиваемых как духовенством, так и российскими сановниками. Казалось, вернулся 1648 год и католикам снова несдобровать. Как и в тот раз, на помощь казакам, что обратили оружие против прежних господ, пришли запорожцы. Среди первых прославился Иван Гонта, вторых — Максим Зализняк, будущие герои украинского народнического нарратива, а затем и советского. Как и в 1648 году, резали шляхту, римо- и грекокатолических священников и евреев. Евреи с начала века возвращались на эту территорию и возрождали свою экономическую и культурную жизнь на юго-восточной окраине Польши. Многих из них обратил в свое течение иудаизма раввин Исраэль Баал-Шем-Тов, в 40-х годах начавший проповедовать хасидизм в Меджибоже на Подолье. Конфедераты дрались за католическое государство, независимое от России, гайдамаки — за православное казацкое государство под протекторатом империи. Евреи просто надеялись, что их оставят в покое. Желаемого не получил никто.
