начал понемногу меняться. Из представителей “низших рас” формировали соединения “Ваффен-СС” — военного крыла печально знаменитой карательной организации Гиммлера. В такие дивизии набирали добровольцев из почти всех народов Европы: французов, скандинавов, русских, украинцев и других. За два последних года войны около 20 тысяч украинцев побывало в рядах 14-й гренадерской дивизии “Ваффен-СС” “Галиция”.
Идею образования такой дивизии активно продвигал Отто фон Вехтер, губернатор Галиции. Уроженец Вены, он разыгрывал старую австрийскую партию — поддержать украинцев, чтобы ослабить поляков. При нем возросло и количество украинских школ. В Галиции оккупанты запрещали политические объединения, преследовали членов ОУН, но сквозь пальцы смотрели на украинские общественные, культурные и даже научные структуры — это был далеко не рейхскомиссариат. Вехтер полагал, что украинец достаточно лоялен, чтобы доверить ему оружие. В Берлине, однако, далеко не каждый разделял такой взгляд на “недочеловека”. В итоге дивизию решили окрестить галицийской, а не украинской — жители Галичины, как бывшие подданные Габсбургов, казались более “окультуренными” и надежными, чем их соплеменники к востоку. Рейх не только делил Украину по старой русско-австрийской границе, но и в какой-то мере следовал в бывшем коронном крае рецептам Габсбургов. В дивизию набирали только галичан, Украину в ее названии и символах никак не упоминали.
Объявленный в апреле 1943 году набор добровольцев в дивизию расколол еще сильнее нелегалов-националистов. Бандеровцы категорически запрещали своим последователям надевать форму СС, сторонники Андрея Мельника формирование поддержали. Дискуссии разгорелись и у политиков умеренного направления, включая иерархов грекокатолической церкви. Те, кто призывал земляков записываться в дивизию, тоже пребывали в плену воспоминаний о “старушке Австрии”. В 1918 году наличие в армии Габсбургов легиона украинских сечевых стрельцов позволило жителям Галичины обзавестись кадровыми военными и оружием для войны за независимость от Польши. Многие украинцы думали теперь, что история повторится. Мало кого радовало немецкое правление на Украине, еще меньше людей разделяло идеи нацизма, и никто не верил в будущее рейха после поражений под Сталинградом и на Курской дуге. Только неприятие коммунизма и холодный расчет служили причиной сотрудничества германских властей и украинской элиты.
Родители под влиянием таких политиков умеренного толка нередко подталкивали сыновей записаться в дивизию — это выглядело меньшим злом, чем уйти в лес к бандеровцам или покорно ждать новой советской оккупации. Многие довольно скоро поймут, как жестоко ошиблись. После военного обучения дивизия во главе с немецкими офицерами прошла крещение огнем в июле 1944 года под Бродами на севере Галичины. Крещение, однако, превратилось в отпевание — Красная армия окружила ее вместе с группировкой вермахта. Общие потери достигли 38 тысяч, из них 17 тысяч попало в плен. Дивизия, которая насчитывала 11 тысяч солдат, почти перестала существовать — из боя вернулось не больше четверти. Котел под Бродами фактически поставил точку в истории 14-й дивизии “Ваффен-СС” как боевой единицы. Ее пополнили новобранцами и отправили в Словакию, затем в Югославию на борьбу с партизанами. История повторилась — в виде фарса, если не трагедии. Четверть века тому назад украинцы в австрийской форме обороняли ЗУНР, теперь же украинцы со свастикой на знаменах громили хоть и прокоммунистическое, но освободительное движение братьев-славян.
27 июля 1944 года Красная армия вновь заняла Львов. Вытеснив войска рейха с Западной Украины, советский режим должен был разрешить проблему ее статуса. Львов беспокоил Хрущева тем, что поляки могли создать органы власти, лояльные к правительству Польши в изгнании (его базой служил Лондон). Никита Сергеевич немедленно выехал во Львов. Позднее он признавал: “Мы боялись, что там могут возникнуть какие-то местные органы, которые окажутся враждебными советской власти. Надо было поспешить, чтобы наши люди приступили к руководству городом. Так мы и сделали”. В 1944 году Львов оставался городом с преобладанием поляков, хотя окружали его преимущественно украинские села. Галичина превратилась в яблоко раздора между Сталиным и западными союзниками, которые приняли сторону лондонских эмигрантов. Действия Хрущева летом 1944 года ясно говорили о том, что Кремль и не думает удовлетворять требования Польши.
За два дня до взятия Львова Сталин нажал на членов Польского комитета национального освобождения — альтернативного коммунистического правительства Польши, образованного по его указанию, и те одобрили восточную границу возрожденного государства, проведенную примерно там же, куда Сталин передвинул благодаря пакту Молотова — Риббентропа западные рубежи Советского Союза. УССР, таким образом, сохранила Львов. В этом вождю помогло письмо от Хрущева. Никита Сергеевич просил не только вернуть Украине Львов и все, что попало в ее состав в конце 1939 года, но и добавить Холмщину — этнически наполовину украинский регион. Оттуда была родом Нина Кухарчук, жена Хрущева. Сталин шантажировал поляков словами подчиненного, и те догадались, что столицу Галичины лучше уступить — иначе отберут и Холм. И они уступили. Холм, взятый Красной армией 23 июля 1944 года, стал первым городом к западу от советско-германской линии размежевания 1939–1941 годов, над которым подняли красный флаг. Там же обосновался и упомянутый комитет национального освобождения.
В сентябре 1944 года этот орган заключил соглашение с правительством УССР о признании новых границ, а также об обмене населением — чтобы сделать их не просто политическими, но еще и этническими. Идею предлагали несложную: поляки уедут на запад, в Польшу, украинцы — на восток, на Украину. Сталин перемещал не только рубежи, но и народы — чтобы снизить риски для государства, изгнать этнические меньшинства и предотвратить возникновение какого бы то ни было ирредентизма в Советском Союзе. Националисты хотели изменить политические границы, чтобы те совпадали с этническими, Сталин же, перекроив территории вооруженной рукой, переселял миллионы, изменяя этнические границы в соответствии с политическими.
В феврале 1945 года в Ялту прибыли для обсуждения будущего мироустройства президент США Рузвельт и Черчилль, премьер-министр Соединенного
