— там, а ведь и мы могли быть там. Более того, мы тоже там, а не здесь, мы, как и они, — заложники. И все же те, кто хотя и чувствовал себя в относительной безопасности, теперь тоже выживший. ТВ стало центром массовой идентичности жертв. Театральное пространство на Дубровке, еще недавно праздничное, теперь напоминает лагерь смерти: охранники-девушки все в черном, с закрытыми лицами, вооруженные преступники-террористы — новые вертухаи, а на самом деле вовсе не бандиты, а «борцы за свободу чеченского народа». И тысяча будущих жертв. Вся эта атмосфера насилия, угрозы и смерти. Сюрреальность телевизионного события. Странные паломничества «известных» людей, подававших нам надежду. Но на войне как на войне. Последующая неподготовленная газовая атака не оказалась спасением, погибло столько людей, их спасали мертвыми, они так и не воскресли… Столь большое количество человеческих жертв делает акцию спасения фатальной ошибкой, спасение ради демонстрации спасения (без «интереса» к отдельной жизни заложника). Гуманитарное спасение — это не антитеррористической операция КГБ или ФСБ, проводимая спецслужбами, выполняющими к тому же абсолютно идиотские и преступные приказы, оно имеет совершенно иной характер, общечеловеческий, т. е. реальное спасение человеческих жизней. А потом Беслан… и все опять повторилось с еще более чудовищными жертвами и потерями. Так, мирные граждане стали жертвами-заложниками долгого кровавого обмена «полномочиями» между двумя доминирующими группировками (этнической и имперской).
Персонаж современности, имеющий свое место в драматургии сегодняшнего мгновения, — это всегда тот живой мертвый: то он заложник, то жертва серийного маньяка-убийцы или тот, кто через мгновение будет разорван бомбой исламского террориста; он часто тот, к кому мы не испытываем «глубоких» чувств, он далек от нас, если не безразличен, но все мы такие жертвы, как он; подумай, ведь это мы сами.
76
См., например:
77
78
Понятно, что это разные «живые мертвецы», но отличаются они не по своей «природе», а по тем условиям, в которых их производили. Ведь ГУЛАГ в целом олицетворял собой образец лагеря трудового перевоспитания, в отличие от нацистских лагерей уничтожения, которые были, кроме того, лагерями экспериментальными, — лабораториями ужасающего евгенического эксперимента.
79
[См. работы: W. H. D. Vernon (1942); Walter C. Langer (1943 (публикация: The Mind of Adolf Hitler (1972)); Henry Murray (1943)…]
80
