— Надеюсь, не помешал?
Олеандр обернулся. Позади стоял, наблюдая за ними, Блистательный со свитой мутантов и изуродованных машиножрецов, которые освящали его силовую броню. Вокруг стояли на коленях рабы в темно-фиолетовых рясах и масках из колючей проволоки и ржавого металла, тихо декламируя «Песни Кемоса» — священный текст, написанный в последние часы планеты.
— Олеандр. Отойдем на минуту, — лениво махнул рукой Блистательный.
— Твой хозяин зовет, — бросил Арриан. Олеандр помедлил, не убирая руку с меча, но затем отвернулся и направился к Блистательному. Тот до сих пор держал меч на сгибе руки, но избавился от плаща и демонеток. Щебечущие машиножрецы с плазменными резаками выжигали на его броне символы, посвященные Слаанеш, но по его знаку прекратили. Мутанты и жрецы разбежались в стороны, оставляя их наедине.
— Раздор в рядах, — заметил Блистательный.
— Всего лишь разница мнений, милорд, — ответил Олеандр.
— А, помню такое. Но спорить из-за разниц во мнениях — пустая трата времени, — рассмеялся Блистательный, — Именно поэтому я стольких лейтенантов отправил в отставку после битвы при Граде Песнопений.
— Смелое решение, милорд.
Блистательный кивнул:
— Именно так. Знаешь, как называется этот меч, Олеандр? — спросил он, поднимая силовой меч в ножнах. — Кобелески. Он назван в честь своего первого владельца, тирана времен Древней Ночи. Сам Фулгрим подарил его мне после приведения к Согласию Пятьдесят семь Пятнадцать. Ты был там?
— Нет, милорд. Это было почти ровно за век до меня.
— Тебе бы понравилось. Кровавая была кампания. Кобелески — хороший меч. Он помог мне пройти бессчетное количество войн. Полезный инструмент. Как и ты. И несмотря на всю мою привязанность к нему, я легко пожертвую им, если это будет необходимо. Как и тобой.
— Понимаю, — ответил Олеандр.
— Понимаешь ли? Ничто не происходит без моего ведома, Олеандр, — сказал Блистательный. — Я все вижу и все слышу. В конце концов, король должен знать, какие козни строит его двор. — Он улыбнулся, и на мгновение показалось, что из-под его прекрасной оболочки выглядывает что-то жуткое. — Бедный Мерикс! Он так искренне верит, что ты ему друг. Глупец. А Гулос думает, что ты так же слаб, как Мерикс. Впрочем, он-то никогда умом не отличался. Видимо, слишком часто получал по голове. Это ведь может сказаться на уме, а, апотекарий?
— Может, милорд.
— Для своего поколения ты умен, Олеандр. Куда умнее других. Ты достаточно умен, чтобы понимать, когда проиграл. И все же ты продолжаешь игру. Почему?
Олеандр упорно смотрел в сторону.
— Потому что это доставляет вам радость, о Блистательнейший из королей.
Блистательный схватил его за затылок, но несильно.
— Вот поэтому я люблю тебя больше всех, Олеандр. Очень надеюсь, что ты выживешь в грядущей войне. Даже когда я освобожусь от оков плоти, кузнец плоти мне все равно будет нужен.
— Счастлив слышать это, милорд.
— Я знал, что ты обрадуешься. Правда, я предпочел бы двоих. Какая была бы победа — раз и навсегда подчинить себе главного апотекария Фабия! Эйдолон удавится от зависти, — Блистательный вдруг нахмурился: — Ваш ручной Несущий Слово — не единственный, с кем разговаривают нерожденные. Фрейлины Слаанеш многое мне нашептывают, Олеандр. Они говорят, что это судьба, а не совпадение. Порой я вижу в их танцах обрывки воспоминаний о том, что еще не случилось. Я вижу путь, которым идет твой бывший и будущий хозяин, и Повелителю мрачных наслаждений он не нравится.
— Главный апотекарий Фабий никогда не стремился угождать, — ответил Олеандр и вдруг невольно вспомнил встречу с демоном Канатарой. А что, если предупреждение Фулгрима не было ложью? Не это ли имел в виду Саккара, когда говорил о ножах и алтарях?
— О, я это прекрасно знаю. Но ему следует объяснить, как важно умение опускать голову и преклонять колено. Наши с ним судьбы должны быть связаны, иначе все… Туманно. Неопределенно.
— В неопределенности есть своя прелесть, — сказал Олеандр.
— В определенности ее больше, Олеандр.
— Поэтому вы отправили с ним Савону? — спросил он, — Для большей определенности?
— Разумеется. Она проследит за тем, чтобы он смог вернуться ко мне в целости — более или менее.
— А если он не захочет?
— Мы должны показать ему, что братство — это его путь вперед. Или заставить это увидеть. Метод мне не важен. Я получу свою армию
