Семейная пара на возу, груженном добротными корзинами, муж и жена в вышиваных тулупчиках, празднично одетые, были не очень склонны к разговорам на перекрестках с подозрительными незнакомцами. Женщина, до самых бровей обвязаная белым шерстяным платком в красные розы, только молча посматривала на чужаков. Мужчина в смушковой шапке все же неспешно вынул изо рта трубку и сообщил, что ближайшая корчма в том направлении, куда едет уважаемое панство, часах в трех езды, но примут ли там путников, неизвестно, потому, что все корчмы переполнены теми, кто едет в Дракощин на осенний фэст.
Будто в подтверждение, слева показались два всадника, а потом бричка. После того как несколько дней, кроме дождя, ни с кем не встречались, это был неожиданный наплыв людей.
— А что за фэст? — сразу заинтересовался пан Агалинский. Мужик снова взял трубку в рот, пыхнул дымом в пшеничные усы.
— О фэстах в Дракощине стыд не знать, милостивый пан! В том городе живет настоящий дракон! Вот уже восемнадцать лет, как живет. В пещере около ратуши. Ух и злющий! Девушек красивых жрет, жертв требует. Ревет так, что мостовая трясется! Изрядный дракон! Можно просто съездить, послушать, посмотреть. А лучше всего на фэст, вот как мы, — там и состязания лучников, и карусель рыцарская, и представление будет, как святой Михаил убивает дракона. Опять же, продать что-нибудь, купить. Мы вот всей семьей цельный год корзинки плетем, чтобы там сбыть. Что на базаре в Дракощине куплено — драконову мощь приобретает!
Лёдник и Прантиш, вскормленные академической наукой, одинаково скептически хмыкнули.
— Однажды в краковский дворец единорога привозили, — иронично проговорила Полонея. — Дамы наши все побежали смотреть, рог священного животного потрогать, чтобы потом хвастать, что подтвердили тем свою девственность. А один бойкий пан залез в вольер и объявил, что рог несчастной животинке прикрепили к носу с помощью клея.
— Ты сам дракона видел? — сурово спросил Лёдник у встреченного. Но тот, разозлившись, что паны сомневаются, только пыхнул трубкой и дернул вожжи.
Сине-серые тучи разошлись, будто их растолкал кто-то любопытный, чтобы посмотреть, что делается на земле. Тяжелое осеннее солнце подсве тило сцену человеческих комедий, трагедий и фарсов, которую поливают кровью и моют слезами.
— Вы как хотите, ваши мости, но я дальше никуда не двинусь, пока не посмотрю настоящего дракона! — заявил пан Гервасий, даже ноздри раздувая от азарта. — Пусть хоть весь мир в тартарары — а посмотрю!
И было понятно, что пана не переубедить. Даже Лёдник только сжал зубы и прошипел что-то неодобрительное. А Прантиш глянул на насмешливое личико Полонеи, она же — пан Полоний Бжестовский, и со страшной силой зажелалось, замечталось: а вот победить бы того поганого дракона, бросить его отрубленную голову под ноги гордой паненке Богинской — и чтобы в ее холодно-ироничных глазах запылал огонек восхищения, из которого нетрудно раздуть костер настоящей любви.
Ну и побыть на городском фэсте, после ночлегов в чистом поле поспать на кровати — хорошая приманка!
Лёдник сверился по картам и заявил, что никакой Дракощин на них не обозначен, а есть в паре верст отсюда маленькое местечко со скромным названием Земблица. Не иначе, теперь переназваное в честь чуда-юда. Естественно, всю дорогу пан Гервасий бубнил о драконах — водяных, воздушных да подземных, а также об американском змее Цукане, сплошь обросшем перьями, а на голове у него грива, как у коня.
Дракощин, бывший Земблица, был похож на игрушечный городок, какие рисуют на тарелках. Острые шпили храмов, кованые балкончики домов, толстые стены с подъемным мостом. А как чистенько! Прантиш таких местечек в жизни не видал. Метельщики да фонарщики здесь явно не голодали и создали мощные цеха. Город был украшен, как огромный зал для балов. Разноцветные ленты, гирлянды из искусственных цветов. И повсюду — изображения дракона. На флажках, на вывесках, на рубахах и шляпах (одну такую, зеленую, с имитацией чешуи, Американец сразу же купил себе). Броши и серьги в виде драконов (на это добро тоскливо посматривала Полонея, которая вынужденно вела себя по-мужски, а значит, не скупала женские безделушки), бумажные драконы, коих можно запускать в воздух на веревочках, свечи, отлитые в виде драконов, драконы фарфоровые, драконы сахарные, драконы из теста. Когда Вырвич присмотрелся, заметил, что на всех изображениях крылатый змей был пронзен мечом.
— Потому что иначе — грех! — чинно заявил торговец воздушными чудищами, на спине которого тоже был нарисован меч с эфесом в виде гераль дической лилии. — Епископ объясняет: мы не дракона почитаем, а неизбежную победу над ним! — И перешел к торжественному громкому рассказу, адресованному всем потенциальным покупателям: — Помните все, наш несчастный город страдает под властью свирепого чудища, посланного нам за наши грехи, и мы вынуждены терпеливо ждать избавления, когда избранник милостию Божией убьет творение тьмы! А чтобы это произошло быстрее, на память о славном Дракощине купите, уважаемые, воздушного змия! Всего десять грошей!
Камни мостовой блестели, как вымытые с мылом. На каждом углу лютнисты да шарманщики распевали героические песни о битвах с участием дракона, в которых фигурировал непобедимый рыцарь с месяцем во лбу, а также страшные баллады о преступлениях дракона. Эти же страшилки можно было почитать на больших цветных плакатах, развешанных по стенам: чудище требует в жертву самую красивую девушку местечка, подгребает под себя кучи золота и украшений, перекусывает зубами мост, глотает карету вместе с людьми, которые беспомощно высовываются в окна и молят о помощи. В одном месте, около пекарни, под вывеской в виде огромного кренделя, послышались знакомые слова: белорусский лирник, как и положено, слепой, в тулупе, с длинными седыми волосами и бородой, выводил тонким сильным голосом:
