Фриц Дейк остался один. Он сошел с лошади, взял ее за поводья и приблизился к тому месту, где произошла схватка драгун с каре. Лошадь упиралась и порывалась в сторону. Он отвел ее и привязал к одному из деревьев, обступавших пролегавшее поблизости шоссе.
Затем снова подошел к страшной груде. Несколько раненых со стоном просили воды.
Молодой человек вздрогнул всем телом.
— Не погибать же им всем? — Он поглядел вокруг. Вдоль шоссе тянулся ров. В нем могла быть вода. Он схватил с земли две каски и бросился ко рву. В нем оказалась вода, но мало и мутная — постоянная жара повсюду все высушила.
Юноша наполнил обе каски мутной, тепловатой жидкостью и вернулся к раненым, пылающие глаза которых смотрели на него с невыразимой тоской. Он вынул из?за пазухи походную фляжку, налил из нее понемногу в обе каски и напоил этой жидкостью несчастных, беспристрастно разделяя ее между ганноверцами и пруссаками.
— Ну, теперь потерпите немножко! — сказал он ласково. — Я сейчас похлопочу достать для вас телегу.
И он принялся осматривать груды трупов.
Храбрые драгуны лежали вперемешку с отважными прусскими пехотинцами, — одни со спокойным, мирным выражением в лице, другие так ужасно обезображенные пулями и штыками, что у молодого солдата замирало сердце, и он должен был на минуту закрыть глаза, чтобы собраться с силами для дальнейших поисков.
— Вот Штольценберг! — вскрикнул он, узнав молодого офицера в фигуре, плававшей в крови и лежавшей лицом к земле. — Славный, красивый какой! И так рано убит! Пулей снесло половину черепа, а сколько ран на теле! Уж и кровь перестала бежать!
Фриц Дейк нагнулся над телом, сложил руки и тихо прочел «Отче наш».
— Ай, вот Ролан! — опять крикнул он, поднимаясь. — Бедный, убит! А под ним — Господи! — под ним лейтенант!
Он с усилием оттащил лошадь в сторону. Под ней оказался Венденштейн, бледный и неподвижный — левая рука была прижата к груди, правая застыла с саблей, широко раскрытые глаза казались точно стеклянные.
— Умер! — громко и горестно простонал Фриц. — Но я его все?таки возьму с собой! — решил он тотчас же. — Ему здесь не след оставаться, по крайней мере, бедная мать придет помолиться на его могилу. Как ужасно смотрят милые, добрые глаза! — продолжал он, рассматривая труп. — Но где же рана? Голова цела… ах, вот, грудь — то?то он прижал рукой!.. Однако кровь еще сочится! Но глаза я видеть не могу!
И он нагнулся закрыть глаза товарищу своих детских игр.
— Господи! Да он жив! — вскрикнул он вдруг. — Веки движутся!
И он внимательно уставился в лицо лежавшего на земле.
В самом деле, веки медленно поднялись и снова опустились — на минуту в глазах блеснула молния жизни, потом они опять приняли то же неподвижное, стекловидное выражение.
Фриц Дейк опустился на колени.
— Боже милосердный! — заговорил он дрожащим, прерывающимся голосом. — И пусть после этого тебе не будет угодно выслушать никакой моей просьбы во всю мою остальную жизнь, но помоги мне теперь спасти моего бедного господина!
Он вынул фляжку, открыл рот раненого и влил в него порядочный глоток водки.
Легкая, чуть заметная дрожь пробежала по членам лейтенанта, глаза оживились на мгновение и вопросительно уставились на молодого крестьянина, губы чуть?чуть приоткрылись, на них выступила кровь, и грудь поднялась от тяжелого вздоха.
Затем опять закрылись веки, и не стало заметно ни малейшего признака жизни.
Фриц охватил сильными руками тело лейтенанта и донес до лошади. С большим трудом взобрался на седло, не выпуская из рук своей ноши, усадил ее перед собой, крепко держа правою рукой, а левою взялся за узду и быстро направился к городу через поле.
Разбитое драгунами и кирасирами каре было последним серьезным препятствием со стороны пруссаков. По устранении его все пространство до Готы было занято исключительно ганноверскими войсками.
Не готовая к походу армия, совершив неслыханнейшие переходы — к сожалению, бесцельные, — опровергла свою неспособность к бою, самовольной, неудержимой инициативой вступив в кровавую стычку и победив.
На холме у Меркслебена целый день простоял король со своей свитой.
Георг V ни на минуту не сошел с седла. Он задавал короткие вопросы о ходе сражения, на которые получал быстрые ответы. От главнокомандующего не поступало никаких известий, ведь сражение было начато и велось отдельными офицерами, не захотевшими выполнять план главнокомандующего и самовольно вступившими в бой на тех местах, на которых каждый из них стоял, и тем способом, который каждому казался целесообразнее и успешнее.
Король ничего не видел, он слышал над собой свист пуль, вокруг себя гром пушек, но недоставало живой, пестрой картины, затрагивающей нервы и приковывающей трепетное внимание.
Он стоял как бронзовая статуя, ни малейшего следа внутреннего волнения не было видно на его спокойном лице, он только спрашивал время от времени, могут ли солдаты его видеть?
