— Есть, вперед.
Вскоре недалеко от дороги показались очертания какого-то селения. Урин уверенно вела машину…
Заснеженная, бескрайняя ровная степь. Несмотря на солнечное, голубое чистое небо, ветер постоянно крепчал, теперь он дул с востока. Машина поскрипывала, порой даже виляла и двигалась совсем не быстро. В кабине стало свежо. Встречных машин не было видно вовсе.
— Ты быстрее можешь ехать? — спросил Ермолай.
— Нет.
— Почему?
— Ты не понимаешь? — воскликнула Урин. — Ветер мешает, смотри какой он сильный, настоящий маньчжурский ветер. Того и гляди, машину бросит в кювет или вообще перевернет.
«Маньчжурский ветер, — поеживаясь от холода, повторил Ермолай. — Надо же, такой сильный… Хорошо, что нас тепло приодели в Иркутске…».
Невдалеке от дороги показались какие-то очертания то ли дома, то ли еще что.
— Что это виднеется? — спросил Ермолай.
— Руины буддийского монастыря, — хмуро бросила Урин…
Стало темнеть.
«Ну, когда же этот Улан-Батор появится?» — ругался про себя Ермолай.
Он, ровно как наверняка и Урин, изрядно продрог.
— Никак показался Улан-Батор, — изрекла Урин.
Ермолай прильнул к окну. Действительно, впереди показались некие темные очертания.
— Ты знаешь, где находится посольство СССР? — спросил Ермолай.
— Да, в восточной части города.
На горизонте показались юрты, возле них лошади, верблюды, овцы, собаки.
Урин уверенно вела машину, они уже въехали в город. Стали попадаться и обычные дома. Снега кругом было довольно-таки много.
Вот показались двухэтажные кирпичные дома.
— Кажется, приехали, — тяжело выдохнула Урин. — Это советский посольский квартал. Там и жилые дома для наших людей, школа, детский сад, магазин.
— Откуда ты знаешь?
— Как-то раз была.
Машина остановилась у ворот из кирпичной ограды, припорошенной снегом. Из дверей КПП (контрольно-пропускной пункт) вышел вооруженный мужчина в военной форме, быстро подошел к машине.
Вяло изрек по-русски:
— Здравствуйте. Никак наши, из Союза прибыли? Ваши документы.
— Из Союза, — здороваясь, бросил Сергеев и передал документы.
Рассмотрев документы, охранник объяснил, куда им необходимо проехать. Машина миновала ворота, обогнула белый дом и остановилась во дворе. Немного поодаль стоял легковой «газон», рядом — бронеавтомобиль с пулеметом наверху.
Часы Сергеева показывали 22 часа…
Урин и Ермолай вышли из машины.
— Ужасно устала и промерзла, — вымолвила девушка. — А главное, смертельно хочу спать.
В это время из дома вышел мужчина в пальто и шапке. Он подошел к машине и изрек:
— Здравствуйте. Я майор Сидоркин. Прошу за мной, товарищи, — поздоровался за руку с Сергеевым и Урин.
Информируя об операции «Тугрик» в Иркутске, старший лейтенант Пятов говорил, что общаться в посольстве Улан-Батора в рамках операции Ермолай должен только с майором Сидоркиным.
Все вошли в вестибюль дома. Посреди его за столом сидела женщина с повязкой на рукаве.
— Это со мной, — бросил майор женщине.
Он, за ним Урин и Сергеев, свернули налево и стали спускаться по лестнице вниз. Спустившись, они оказались в полутемном, узком подвальном коридоре со множеством дверей. В одну из них зашел майор, за ним последовали Сергеев и Урин. Они оказались в узкой длинной полутемной комнате. Вдоль одной стены стояли три кровати, у другой — стол, тумбочка, табуретки. В помещении стоял далеко не свежий воздух.
