— Без проблем, — ответила женщина. — Дуйте, я жду.
Было начало третьего, когда Милана — измученная, грязная, усталая и простуженная — переступила порог дома Татьяны.
— Господи! Да никак все переболели! — всплеснула руками соседка. — Быстро снимайте мокрую одежду и пить горячий чай!
Женщины раздели детей, напоили их чаем с малиной и уложили в постель.
— Мы будем спать с Бумчиком, — заявила Иринка.
Милана посмотрела на хозяйку дома.
— Я не против, — кивнула Татьяна.
Она тряпкой вытерла щенку лапы и положила его между детьми.
— Теперь твоя очередь, — сказала Татьяна Милане. — Раздевайся, я повешу твою одежду сушиться.
Милана прилегла на диван. Последние силы покидали ее, и она пробормотала:
— Я не могу.
Татьяна стянула с нее брюки и мокрые носки, растерла ноги самогоном, надела свои вязаные носки с дырами на пятках, потом сняла с Миланы кофточку и подала ей свой халат.
— Он, правда, нестиранный, зато сухой, — проговаривала она, одевая Милану, как ребенка. — Все будет хорошо, не волнуйся.
Милана поблагодарила, и Татьяна укутала ее теплым одеялом.
— Выпей, поможет! — принесла она рюмку самогона.
— Нет, не надо! Я не пью, — запротестовала Милана.
— А я тебе не пить предлагаю, а полечиться. Тяпни. Поспишь, а утром встанешь — все как рукой снимет, — уговаривала соседка.
— Не могу.
— Надо через не могу! — настаивала Татьяна. — Лекарства тоже неприятно пить, но приходится.
— Мне плохо.
— Вот поэтому и надо принять сто грамм фронтовых — это чудодейственное лекарство.
— Вот пристала, — сказала Милана и, чтобы соседка оставила ее в покое, залпом выпила рюмку самогона.
Потом закашлялась, и Татьяна предусмотрительно подала ей стакан воды.
— Вот теперь порядок, — довольно сказала она и поправила одеяло.
Милана проснулась от крика Татьяны:
— Вставай! — кричала она, вбежав в дом. — Бегом в свой сад! Там что-то с Богданчиком!
Милана вскочила и с растрепанными волосами побежала за соседкой.
— Обуйся! — Татьяна кинула ей под ноги глубокие резиновые галоши, в которых ходила по огороду.
Визжал щенок, кричала испуганно Иринка, а Богданчик лежал на земле и бился в конвульсиях. Милана перелезла через изгородь, разделявшую усадьбы, зацепилась за нее ногой, упала на куст смородины, поцарапала руки и лицо.
— Маленький мой! — кинулась она к ребенку. — Что с тобой?
По телу Богданчика пробегали судороги, он не мог говорить. Рядом с ним визжал окровавленный щенок и рыдала сестра.
— Что ты сделал? — крикнула Милана мужу.
— Я… Я просто хотел воспитать его мужчиной, — ответил тот растерянно.
— Что ты сделал?! — Милана озверела.
Она подхватила мальчика на руки и пошла на мужа. Он испуганно попятился.
— Я сказал отрубить щенку хвост, он не стал, и я сам…
— Зачем?! — закричала Милана. — Таня, возьми Иру и щенка!
Татьяна взяла девочку и щенка и побежала вслед за Миланой на улицу.
— Надо вызвать «скорую», — сказала Милана. — У ребенка шок.
— Какая, к черту, «скорая»?! Ее сто лет ждать будем!
Татьяна тормознула первую попавшуюся легковушку и затолкала туда Милану с детьми.
— Будь человеком, — сказала она водителю, — отвези быстренько в больницу, денег у них нет.
— Понял, — ответил водитель и захлопнул дверь.
Пока ехали, мальчик немного успокоился. Он только всхлипывал и испуганно вскидывал ручонки. Иринка не переставала плакать. В больнице детей забрали врачи, и Милана сидела в коридоре, ожидая результатов. Время тянулось неимоверно долго, пока вышел врач.
— У детей нервный срыв, — сказал он. — Но это не все. Вы знали, что они простужены?
