— Эко, белки! Вам бы так рыпу ловить или за дынкой пешать. А что горот? Плохо там, шум, грохот. Тесно, как в берлоге у амикана. Тышать трутно.
Нет, не такие у следопыта заботы. Завтра утром он уезжает в долину Хабазлака, к своей семье. Там молодая жена Ихтыма, сын Шинкильхор. Там, за западными гольцами, его третья родина. Туда сейчас тянется его душа. В край Великих степей зовёт сердце. Прошло четыре месяца, как он последний раз обнимал любимую супругу. Истосковался по сынишке, как огарь в тёплых краях по своему озеру. И нисколько не тянет его сейчас в далёкий город, где его обидели, унизили и забельмили кнутом глаз. Он уже собрал в дорогу свои вещи, осмотрел оленей, приготовил ружьё, нож, провиант. Осталось только выслушать Сергея да узнать, почему там, на перешейке, кружит слуга Харги, старый чёрный ворон.
Вот наконец-то хлопнули двери дома. На крыльцо вышли Сергей и Уля. Идут сюда. Сергей, как всегда, смело, впереди. Уля, стеснительно потупив глаза, сзади. Подошли к Загбою, остановились рядом. Сергей, не зная, с чего начать разговор, присел рядом на корточки, бесцельно потянулся в карман за кисетом:
— Вот, Загбой Иванович. Поговорить с тобой хочу.
— Что я? У ней есть мать, — зная, о чём спрашивает жених, прямо ответил следопыт.
— Но ты Ульянке за отца! — вскинул брови Сергей.
— Эко! Отец в гороте. Я тет.
— А что тот отец? Он её не растил. Уля его никогда не видела. Отец тот, кто воспитывает, кормит, подсказывает, учит.
— Тогда проси у белков. Горы её воспитали, выкормили, научили, — задумчиво ответил Загбой. — Они ей и тепе судья. Как скажут, так и пудет.
Сергей растерялся: как так можно, спрашивать у гор? Немного подумал, округлил глаза:
— У гор?
— Пусть сама спрашивает. Они ей путут кавари. А сердце потскажет. Так, внуська? Спроси, отнако, как тепе кавари серце?
Уля покраснела кислицей, не зная, что ответить, посмотрела куда-то вдаль, на голец Ахтын, Ухбай. Сергей и Загбой в ожидании затаили дыхание. Чувствуя ответственный момент, из дверей избы выскочили Пелагия и Ченка. Переглядываясь, притихли серыми мышками.
Ждали недолго. Сергей не вытерпел, едва слышно зашептал губами:
— Как ты, Уля? Что скажешь?
— Что? — играя словами, ответила девушка.
— Согласна ли ты быть моей женой?
Она не медлила с ответом, коротко, твёрдо бросила:
— Да!
Загбой улыбается. Заранее известный ответ всё равно доставляет ему явное удовольствие. Он рад за внучку, хорошо знает Сергея — лучшего мужа для Ули не найти. Ченка прыгает вокруг дочери, возбуждённо машет руками, коверкая русские слова с эвенкийскими, торопливо лопочет:
— Отнако нато сватьба телай! Как так, сватьба нет? Плохо сапсем. Олень наряжать, чум строить, вино пить!
Сергей пытается остановить тёщу, знает, что на свадебный обряд нет времени: завтра утром надо выезжать в дорогу. Он знает, что для Ченки свадьба дочери — еще и очередной повод употребить алкоголь. А Уля не хочет, чтобы мать пила. И Сергей не хочет расстраивать свою невесту:
— Нет. Здесь свадьбу делать не будем. Мы, — приобнял Улю за плечо, — решили жениться по-русски, по-христиански, в церкви. Там, ты же всё равно будешь с нами в городе?
Ченка довольно заулыбалась:
— Карашо, гороте вино пить путем! — Но тут же осеклась. — А как же Закпой? Он, отнако, тоже гулять хочет!
— Эко! Не нато мне! Я вител сватьпу. Польше смотреть не хочу, — осадил её следопыт. — Как хочет Улька, так и карашо. Я патом, отнако, гулять путу. Когта она ребёнка принесёт!
От слов деда лицо девушки залилось соком брусники. Она отвернулась, побежала в дом. Пелагия с завистью посмотрела ей вслед. Ченка довольно похлопала Загбоя по спине:
— Молотес, отнако! Карашо каварил.
Сергей стыдливо потупил глаза в землю.
— Эко! Люча, не робей, — подбодрил его следопыт. — Это жизнь! Её протолжать нато. Теперь пойтём, отнако, что-то казать путу.
Сергей в недоумении посмотрел на Загбоя, но беспрекословно подчинился и поспешил вслед за ним.
Куда идут? Сначала на озеро. Потом вдоль берега, к перешейку. Что Загбой хочет показать Сергею. Место, где убили Чабджара? Дошли до запора, остановились. Следопыт поднял голову, смотрит куда-то на вершины деревьев, с шумом вдыхаем носом воздух. Вдруг, привлекая внимание, поднял палец кверху:
— Чуешь?
Сергей покрутил носом, пожал плечами: ничего.