— Есть предположение, что он с ней сожительствовал. А потом… от греха подальше.
— Во как! Хорош хозяин прииска.
— Это что! Это только одна сторона медали. Есть нечто другое, более страшное.
— Даже так? И что же?
Костя внимательно посмотрел на друга, предложил присесть:
— Хорошо. Тебе скажу. Но только под большим секретом. Всё равно тебе знать надо.
Он замолчал, обдумывая, как лучше сказать. Прошёлся по комнате, закрыл дверь в зал, вернулся, присел рядом на стул и заговорил как можно тише:
— Громкое дело намечается. Большой шум будет. Не только в городе, но и в уезде.
— Что такое?! Что-нибудь связанное с нами?
— И да, и нет. Косвенно это относится к Ченке и Загбою. Но в основном к хозяину Новотроицкого прииска: Набокову Дмитрию Ивановичу…
Костя интригующе приподнял палец правой руки, но договорить не успел. Из гостиной послышался голос хозяйки дома: позвали к столу. Он пригласил гостя за собой, на лёгкую закуску с дороги перед баней. И хотя трапеза длилась непродолжительное время, Сергей не находил себе места, теряясь в догадках, что же такое случилось, что затрагивает личности Загбоя и Ченки? А может, косвенно задет интерес Ули?
Но вот наконец-то после того как баню посетили женщины, друзья переместились в жаркие стены очищения души и тела. Довольное кряхтение, звонкие удары берёзовых веников по спинам, пот дружными ручейками, традиционное обливание студёной, колодезной водой и, наконец-то, блаженное расслабление в предбаннике с кружкой запотевшего кваса. Что ещё надо уставшему путнику после долгого, трёхдневного пути по горным перевалам?
Однако Сергей в думах. Как бы ни было хорошо, не забывает о словах друга. Как только присели передохнуть на широкие лавки после первого захода, испив половину кружки вкусного напитка, обратился к Косте с вопросом:
— Так что ты там толковал про Набокова?
Тот как будто этого и ждал:
— Недавно, когда мы ещё были там, в тайге, к нам в Управление пришла бумага, докладная записка, из Министерства внутренних дел, где запрашивается дело Набокова. Когда он появился здесь, в уезде, как начал торговлю, на какие средства купил прииск Новотроицкий и так далее. Короче говоря, всю его подноготную.
— Кто запросил? Зачем? — удивился Сергей.
— Не перебивай. Об этом позже, — остановил его Костя и, собираясь с мыслями, продолжил: — Мы проверили, естественно, тайно: купчие, делопроизводственные документы, данные паспорта. Всё оказалось в полном порядке. В архивных записях значится, что уроженец он «города Ярославля, года рождения 1863, знатной семьи купца первой гильдии пушных дел Набокова Ивана Данилыча». Наше дело, сам знаешь, какое — доверяй, но проверяй. Сделали запрос туда и получили очень интересный ответ. Да, действительно в Ярославле есть такой купец, Набоков Иван Данилыч, и детей у него двое: сын Дмитрий и дочь Елизавета. Дочь жива до наших дней, а вот сын-то давно погиб здесь, в Сибири, на Северах.
Тогда нашим управлением был отправлен тайный агент, узнать более подробно, что да как. Может, какие семейные обстоятельства, или был у купца сын внебрачный. И вскрылись очень интересные факты. Своего сына, Дмитрия Ивановича, купец Набоков отправил на Енисей в 1885 году, за пушниной. Вместе с ним двух приказчиков: Суркова Петра Васильевича и Иванова Михаила Николаевича. Два сродных брата, оба выходцы из малоизвестного рода городских писарей, получившие образование в гимназии. Как читается там, в домовых книгах, оба хваткие парни и могли бы в делах торговли пойти далеко. Но случилась беда: пожар. Может, по пьяному делу или ещё как. Но сгорели в зимовье все. Сын Набокова, приказчики, пять человек наёмных рабочих и два каюра из эвенков. Страшная трагедия, жалко людей. Место пожарища уже летом нашли эвены да русским показали. Однако вот какое дело.
Люди сгорели, а кто же их тогда похоронил? Рядом могила братская!.. Так только русские хоронят. Тунгусы лабаза на деревьях делают. Вскрывали могилу-то для опознания лиц. Специально из Красноярска следователя для описания привозили. Но признать не могли: слишком уж тела обгорели да много времени прошло. Только вот какой казус вышел. Вместо десяти тел в могиле лежало только семь человек. Все высокие, русские. Тогда спрашивается, где ещё три трупа: один русский и два тунгуса?
В то время, за отсутствием доказательств и времени, дело закрыли. Подумали, что три трупа сгорели полностью. Но два года после того случая нашёлся-таки один из проводников. Жив остался! По пьяному делу раскрутили, признался, что он был там, но ничего не помнит. Загорелась изба. Ветер был, пламя быстро перекинулось на соседние дома. Хотел тушить, да где там! Но помнит точно, что когда бегал вокруг огня, в него кто-то начал стрелять. Правду говорит, потому что в правом боку прострел сквозной. А может, и что наговаривает. Но похоже, что правду.
Тунгусы — люди честные, врать не умеют. Удалось ему убежать в ту ночь — выжил! Потом два года скрывался: боялся, что русские мстить будут, думал, на него грешат, что он пожар сделал. С тех пор и потянулось следствие. Ищут того человека, кто стрелял. Потому что от купца Набокова пришла бумага, объяснить причины смерти сына и приказчиков. Дело-то не шуточное! В год пожара отписали отцу: «Погиб ваш сын»… Но опять же, через два года, когда нашли каюра, пришлось дело поднимать. Ещё раз написали, появлялся или нет кто из русских? К тому времени Набоков-отец умер, не перенёс, видно, смерти сына, или какие другие причины. Дочь Елизавета делами стала заправлять. Дочь ответила, что не появлялся. Так и получилось, что дело за
