– Что ж, тогда давайте приступим, не то скоро будет поздно.
Анестезиолог, занимавший должность старшего ординатора, кивнул в знак одобрения, прекрасно понимая, что иначе паренька ждет неминуемая смерть. Наружный массаж сердца бесполезен, когда оно сжато и не может наполниться кровью. У нас не было даже времени вымыть руки, так как у пациента отсутствовали пульс и давление. Наша разношерстная команда перевернула его на правый бок, пока я надевал перчатки и халат. Потом переоделась и медсестра. Я стоял позади пациента, медсестра – спереди. В крови моей бушевал адреналин. Я вскрыл скальпелем грудную клетку и раздвинул ребра металлическим ретрактором, хранившимся неподалеку как раз для подобных случаев, какими бы редкими они ни были.
В грудной полости не было ни крови, ни воздуха, потому что тонкий нож-стилет вошел прямиком в околосердечную сумку, а затем в правый желудочек. Все, что я мог видеть, – напряженная синяя раздутая околосердечная сумка. Я знал, что делать, – оставалось только справиться с потом, чтобы тот не застилал мне глаза и не капал пациенту в грудную полость.
Я разрезал растянутую мембрану скальпелем, и из нее хлынули кровяные сгустки вперемешку со свежей кровью. Сердце продолжало биться, но было пустым; по мере того как околосердечная сумка опорожнялась, желудочки снова наполнялись. Артериальное давление начало повышаться, и из колотой раны вновь потекла кровь, но в этом проблемы больше не было.
Я заткнул указательным пальцем дыру в сердце и сказал:
– Делайте переливание, а я зашью желудочек.
– Какие нитки вам нужны? – спросила медсестра.
Я не имел ни малейшего понятия, и просто ответил:
– Дайте мне что-нибудь с изогнутой иглой.
Первая игла оказалась слишком большой, вторая – слишком маленькой, но третья была в самый раз – с плетеной шовной нитью синего цвета, которая чудесно завязывалась узлом. То что надо. Сестра, прежде никогда не притрагивавшаяся к сердцу, приставила к нему палец вместо моего, и ее мигом обрызгало кровью.
Оставалось самое сложное. Я поставил изогнутую иглу в иглодержатель и занял наиболее удобную для наложения швов позицию. Я понимал, что, едва сестра уберет палец, мгновенно хлынет кровь. Более того, юное сердце нашего пациента билось бойко, а такую подвижную цель нелегко зашить аккуратно. Глубокий вдох. Надо просто взять и сделать.
Я ввел иглу посередине разрыва и широкими стежками соединил между собой края раны. Сестра отрезала нить от иглы, и я, чтобы не порвать мышцу и не увеличить отверстие, очень аккуратно завязал узел. Получилось. Но надо было наложить швы еще и с обеих сторон раны – три в общей сложности. Для непривычного человека работа выдалась нервная: каждый раз, когда игла проходила сквозь мышцу, она провоцировала быстрый неконтролируемый сердечный ритм. Думаю, на все три шва у меня ушло минут десять – сейчас я справляюсь гораздо быстрее.
Сестра посмотрела на меня из-под маски. Я знал, что говорит ее взгляд. Я ее впечатлил. Да и себя тоже: настоящий герой, спасший ситуацию. Давление и пульс у пациента стабилизировались, и тут же – когда в нем уже не было нужды – объявился вызванный ординатор, специализирующийся на кардиоторакальной хирургии. Я с радостью передал пациента ему. Мы с медсестрой отправились в комнату отдыха – вспотевшие, но в приподнятом настроении. Оставшаяся часть операционной бригады закрыла грудную клетку, и пациента переложили на каталку.
Кровь была повсюду: на носилках, в волосах парня, она пропитала его одежду и сохла на полу – свидетельство нашей нелегкой борьбы. Нужно было доставить пациента в палату интенсивной терапии, чтобы привести в порядок. К этому времени в отделение травматологии поступило немало других пациентов, которые начинали проявлять нетерпение из-за долгого ожидания.
Пациент очнулся неожиданно и сразу впал в состояние неконтролируемого возбуждения. Он уселся в кровати и принялся дергать за трубки капельниц. Канюля отсоединилась от яремной вены. Парень глубоко вдохнул, и воздух засосало в кровь из-за пониженного давления в груди. Он рухнул, снова лишившись пульса, – правда, уже по другой причине. Никто вокруг не понял, почему это произошло. Ему начали делать наружный массаж сердца, но тщетно.
Моя первая операция на сердце, проведенная в одиночку, закончилась смертельным исходом. Герой считаные минуты назад – теперь я готов был сквозь землю провалиться. Стыд и срам.
Ночь обернулась кошмаром, меня одолела паранойя. Я переживал, что меня сочтут виновным в смерти пациента и обвинят в халатности. Однако волновался я напрасно. Медсестра и анестезиолог дали ясно понять: без моего вмешательства парень умер бы раньше. Дело передали в коронерский суд. Каков вердикт? Убийство. Причина смерти? Воздушная эмболия после ножевого ранения в сердце.
Вот так я провел свою дебютную экстренную торакотомию, а заодно свел первое знакомство со смертельным осложнением, возникающим, когда воздух попадает в мозг по кровеносным сосудам. Первое, но, увы, не последнее. На протяжении всей карьеры я прооперировал множество пациентов с проникающими ранениями в сердце. Большинство случаев были крайне простыми, несколько – сложными, потому что оказались задеты сердечные клапаны или коронарные артерии. Тем не менее никто из этих пациентов не умер.
Ножи и пули не единственные причины проникающих ранений в грудь. Автомобильные аварии подчас влекут за собой куда более ужасные травмы.
