Секунду.
Что-то привлекло мое внимание. Но что конкретно? Какая-то мысль крутилась в голове, как нечеткий черно-белый фильм, в котором медленно проступали детали. И через пару секунд она четко сформулировалась в моей голове.
Гурон-стрит. Как озеро Гурон.
«Забыл добавить: у озера ищи». Могила располагалась где-то вдоль линии забора. Прямо возле Гурон-стрит. Возле озера.
Плевать на дождь! Я вдавила в пол педаль газа и тронулась в путь, моля Бога, чтобы мой навигатор подсказал мне правильное направление, если я где-нибудь съеду с дороги или разгонюсь на перекрестке. Дворники колошматили на полной мощности. Каждый взмах открывал мне обзор на миллисекунду. Достаточно, чтобы проехать следующие полкилометра или около того. Шаг за шагом я преодолела все шесть с половиной километров до Эш-Гроув Мемориал.
Может, и не стоило объезжать кладбище по кругу, но мне захотелось продумать план. Припарковаться можно было с любой стороны, там были и стоянка, и железные ворота, чтобы попасть на кладбище. Я могла припарковаться на Гурон-стрит, но не хотела попадаться никому на глаза. В итоге припарковалась с северной стороны кладбища, на Ридж-роуд, как раз перед перекрестком с Гурон-стрит. Я была уверена, что, как только закончится дождь, мне будут хорошо видно могилы, расположенные вдоль Гурон-стрит. Удостоверюсь, что никого нет, а потом тайком прокрадусь на кладбище.
Отругав себя за то, что не оставила зонтик в машине, и простояв у обочины еще пятнадцать минут, я забеспокоилась о запасе бензина. Если заглушить машину, то печка перестанет работать. Если оставить заведенной, то закончится бензин, машина заглохнет, и все равно станет холодно.
Я оттягивала неизбежное – мне снова придется выйти под дождь. С другой стороны, если именно на это кладбище указывает подсказка, то гроза, вполне возможно, отвадит других участников гонки от его посещения. Я прибавила температуры, чтобы получше согреться перед уходом, и потуже затянула капюшон. Вытянула правую ногу и засунула телефон в передний карман джинсов. Затем, чтобы не дать карману промокнуть, отдернула низ толстовки и снова отругала себя за то, что не взяла зонт. Несколько секунд подержала руки у печки, заглушила двигатель и рванула в грозу.
Мне понадобилось менее десяти секунд, чтобы промокнуть насквозь. Понимая, что сухой мне не быть, я остановилась, поглубже натянула капюшон и сгорбилась. Теперь лобовое стекло, по которому разливалась пелена дождя, не закрывало вид на бурлящее небо. Оттенки темно- и светлосерого сливались, как на картине импрессиониста. И этот художник, несомненно, был склонен к суициду. Но запах, ощущавшийся в воздухе, не вызывал тоски. Это был теплый, землистый запах предвкушения, который несут только весенние дожди. Запах чего-то грядущего. Смесь обещания и предупреждения.
На мгновение меня затопило желание широко раскинуть руки и пробежать сквозь дождь, крича как сумасшедшая. Но я напомнила себе, что нахожусь на тайном задании, и опустила голову. Затем прошла через железные ворота и направилась прямо к ряду плит, что были установлены вдоль Гурон-стрит.
Я по очереди проверяла даты. И пыталась придумать оправдание своему нахождению здесь, если встречу того, кто меня узнает, или если кто- нибудь спросит, почему я решила прийти на кладбище в дождь. Мне хотелось, чтобы моя история выглядела правдивой. Ладно, сознаюсь: мне хотелось, чтобы моя ложь была отлично отрепетированной.
Я шла от могилы к могиле, придумывая разные оправдания и отметая их. Сегодня день рождения дорогого мне усопшего? Нет, я никогда не найду могилу, датированную семнадцатым марта. Я проводила исследование по родословной? Едва ли оно было таким безотложным, что я не смогла дождаться, когда закончится дождь. Я просто гуляла и попала под дождь? Почему искала убежище на кладбище, а не в магазинах, находящихся не далее чем в пятидесяти шагах отсюда? Да, точно. К тому же любой человек, встреченный мною, мог видеть, как я выбиралась из машины. Оказывается, лгать не так-то и просто.
Я задумалась. Как было бы здорово, будь такой форум, где просишь: «Помогите придумать отмазку для
– Блайт? – вдруг произнес женский голос.
Я застыла. Но не оглянулась, так как в раздавшемся голосе послышалась неуверенность, а мне не хотелось показывать девушке свое лицо. Поэтому я сделала единственное, что пришло мне в голову: рухнула на колени у основания могильного камня и притворилась, что безутешно рыдаю.
– Почему? – простонала я. – Почему ты ушел? Я так скучаю по тебе, дорогой, милый, эм… – Я глянула на имя на камне. Ох, черт! – Эбенезер! Почему я потеряла тебя?
Я посмотрела на даты и поняла, что парень умер в 1897 году. Уупс. Я протянула руку к камню, чтобы прикрыть дату, и уперлась лицом в нее, продолжая притворно рыдать.
– О господи, тебе точно надо лечиться, – произнес мужской голос.
Я выглянула из-под руки и увидела, как черный ботинок на толстой подошве утыкается в мое бедро и толкает меня на сырую, коричневую траву. Я подняла голову и увидела, что мне улыбаются Сай и Дженна. На меня нахлынуло облегчение. Может, я и не доверяла полностью этой парочке, но, по крайней мере, меня застукали не парень-кретин, облитый йогуртом, и не мымра со сверкающими ногтями, та, что в первый день обозвала меня девочкой с козявкой.
– Черт возьми, что ты делаешь? – спросил Сай.
