– Нет, – сказала она. – Мне не нравится этот парень. Выглядит так, будто ему врезали по лицу мешком с чем-то гадким. Дайте мне вот тот, что стоит рядом.
– О, конечно, дайте ей тот, что с белым мужчиной на обложке. Несмотря на то что там есть три журнала с красивыми чернокожими парнями, которые сразу бросаются в глаза, ты выбираешь тощего белого мужчину. Ничего удивительного, – заговорила миссис Эулалия.
– Так уж получилось, что мне нравятся белые мужчины, – усмехнулась миссис Фрэнни.
– Ну, а мне нравится ванильное мороженое, но это не значит, что порой мне не хочется попробовать шоколадного, – парировала миссис Эулалия.
Парень стоял открыв рот, как мертвая рыба. Глаза его стали огромными, как блюдца. А и без того бледное лицо – каким-то полупрозрачным.
– Ну, ладно, – махнула рукой миссис Фрэнни. – Дайте мне одного из тех черных парней.
Парень достал журнал и протянул его нам, не зная, кому именно его отдать. Миссис Фрэнни взяла его и, прищурившись, посмотрела на обложку. На ней был изображен темнокожий, намазанный маслом мужчина среднего телосложения, который, стоя на четвереньках, рычал в камеру. Миссис Фрэнни покачала головой из стороны в сторону:
– Неплохо. Что думаешь, Укулеле?
– Ох, не спрашивай меня! Я в этом не участвую! – пробормотала миссис Эулалия.
Она отвернулась и постаралась не смотреть на мужчину, но ее взгляд то и дело возвращался к журналу.
Она присмотрелась к нему внимательнее.
Затем сморщила нос и закачала головой:
– О, нет, только не этот. Его мама явно плохо его кормила. Посмотри, как хорошо видны его выпирающие ребра! Бедный ребенок.
Миссис Фрэнни хлопнула журналом по стойке:
– Не пойдет! – И она указала узловатым средним пальцем на полку: – Давайте вот тот, с мускулистым черным парнем, на которого надели собачий ошейник с поводком, и белым парнем, что стоит позади него и держит плетку. Видишь, Укулеле? Ваниль и шоколад, чтобы мы обе были довольны.
– Не приписывай мне грехи, которые тебя заводят, – усмехнулась миссис Эулалия. А затем добавила: – Но он выглядит немного лучше, чем тот. По крайней мере, можно сказать, что этого мама любила. И вероятно, сейчас переворачивается в гробу из-за этой фотографии. Я уверена, что она умерла, так как наверняка свалилась бы замертво, узнав, чем он зарабатывает себе на жизнь. Даже если он выглядит как молодой Сидни Пуатье[30]. О, господи!
Миссис Эулалия сложила руки в молитве и начала мычать церковный псалом лампам над нами.
– Точно, этот подойдет, – сказала миссис Фрэнни, опуская журнал на стойку.
Я достала кошелек и отдала кассиру десять долларов.
Но, прежде чем взять деньги, парень сказал:
– Мне нужно увидеть документ.
– Ох! – сказала я. – Нет… В смысле, это не мне.
Я передала деньги миссис Фрэнни, которая выхватила их из моих рук и сразу протянула кассиру.
Взгляд парня переместился на нее.
– Мне все еще нужен документ, – повторил он тем же монотонным голосом, что и прежде.
– Документ? Мальчик, ты слепой? Я выгляжу как несовершеннолетняя? Мне уже пять раз исполнилось по восемнадцать!
– А как насчет нее? – Парень снова кивнул в мою сторону. – Раз она платит, то, думаю, журнал… для нее.
Миссис Фрэнни пренебрежительно махнула рукой:
– Она к этому вообще не имеет никакого отношения. Просто возит меня и хранит мой кошелек, чтобы я не потеряла его, потому что уже старая и сумасшедшая. Если мне не изменяет память, это свободная страна, в которой каждый может купить понравившийся ему журнал, что я и делаю. Так что пробейте его, молодой человек.
Она швырнула на прилавок десять долларов. Миссис Эулалия замычала громче. Двое мужчин с кофе встали в очередь за нами.
Парень подозрительно посмотрел на миссис Фрэнни. Рассмотрел ее инвалидное кресло и теплое одеяло.
– Так вы говорите, что этот журнал для вас? – недоверчиво спросил он.
– Да, – улыбнулась миссис Фрэнни.
– Этот журнал…
– Да.
– Для вас…
– Да! Ты, что ли, глухой, мальчик?
– Просто… вы старушка…
