между Ставкой и верховными органами власти, ухудшающиеся изо дня в день. Была война, а в стране образовались две власти: военная и гражданская, не пожелавшие подчиняться одна другой.
Первые месяцы войны исчерпали возможности воюющей армии вести наступление. Катастрофически не хватало винтовок. Чтобы спасти положение, разоружали дивизии в тылу, оставляя на роту, а то и на батальон по одной винтовке. Не было снарядов для артиллерии, и, чтобы сбить волну критики в свой адрес и уменьшить расход боеприпасов, военный министр Сухомлинов вместе с великим князем Сергеем Михайловичем провели реорганизацию артиллерии, уменьшив количество орудий в батареях с 8 до 6. После такого «новшества» число орудий в русских дивизиях стало вдвое меньше, чем в дивизиях германской армии (36 и 72)[234]. Не хватало сапог и обмундирования, и, самое главное, не хватало внимания власти к своей армии. Не было единства власти с народом и с армией, и впервые в истории России шло отторжение целей войны, провозглашенных императором в Манифесте о начале войны, и политикой, проводимой правительством и правящим классом империи. Интеллигенция была придавлена военной цензурой, а вместе с ней и искусство, черпавшее в ней истоки творчества, испытывало не меньший гнет и притеснение.
Казенные заводы, выпускавшие вооружение для армии, работали по нормам мирного времени, так как военный министр Сухомлинов и министр финансов Барк не выделяли средств для увеличения выпуска военного снаряжения. Правительство Горемыкина не имело никакого заранее разработанного плана мобилизации промышленности, да и не сознавало необходимости в нем, полагая, что война будет скоротечной и ее можно вести за счет накопленных в мирное время мобилизационных ресурсов. Эта близорукость не была следствием недостатка ума у государственных деятелей той эпохи, она была результатом хорошо поставленной пропаганды и работы врага внешнего и больше внутреннего, принимавшего все дозволенные меры, чтобы правительство России устранилось от подготовки к войне.
Начавшаяся война вскрыла все язвы царской власти в России и еще больше обострила отношения власти с народом и общественными силами страны. Не скоро, но медленно и поступательно в сознание передового правящего класса России приходило понимание гибельности правления Николая II для судеб России, и в нем постепенно стали накапливаться силы сначала для противодействия этому пагубному курсу, а потом и для свержения самодержавия, запятнавшего себя бездействием в войне. Правление Николая II в России вызывало большую тревогу и в правительственных кабинетах Франции и Англии. Там не исключали возможности того, что окружение царя способно повернуть Николая на путь сепаратного мира с немцами, и, чтобы исключить такое развитие событий, державы Антанты 4 сентября в Лондоне подписали декларацию о том, что Англия, Франция и Россия «взаимно обязуются не заключать сепаратного мира в течение настоящей войны. Когда же наступит время для переговоров, ни один из союзников не будет ставить мирных условий без предварительного соглашения с каждым из других союзников»[235].
Год 1914 заканчивался, и германские руководители еще питали иллюзии добиться победы над Антантой. Общественное мнение разделяло эти взгляды, опираясь на тот бесспорный факт, что пока военные действия ведутся большей частью на чужой территории и германские войска фактически содержатся за счет ограбления Бельгии, северной Франции и значительной части царства Польского, что вносило элемент успокоения в разных слоях населения Германии. Побудив Турцию объявить «священную войну» против иноверцев, германские правящие круги думали поднять весь мусульманский мир против Англии, Франции и России, но в действительности возбудили народные турецкие массы против европейцев вообще, и это было зловещим событием, направленным и против самих немцев, ведь они были частью христианского мира.
Чтобы оправдать войну в глазах немецкого обывателя, в конце года видные представители Германии, среди которых были Эрнст Геккель, Вундт, Оствальд, Рентген, Эрлих, Виндельбанд, Карл Лампрехт, Пауль Лабанд, Лист, Густав Шмоллер, художники Каульбах, Франц Штук, Макс Рейнгардт, беллетристы Гауптман, Зудерман, Лудвиг Фильда — напечатали воззвание «к цивилизованным нациям» и попытались оправдать агрессию Германии и придать ей гуманное лицо[236]. Знаменитый философ Вундт, профессор философии в Лейпциге, выпустил брошюру, в которой доказывал необходимость раз и навсегда покончить с Англией и завладеть ее колониями, отнять у России Польшу и отдать ее австрийцам и присоединить к Германии остзейские земли[237].
В первый год войны Россия выстояла, а ее армия провела ряд крупных сражений на Восточном фронте, изменивших характер самой войны и заставивших немцев и австрийцев отказаться от расчетов одержать молниеносную победу над Антантой и готовиться к затяжной войне, где у них оставались очень призрачные надежды на победу. Германия вынуждена была от наступления перейти к обороне. Этот важнейший результат кампании 1914 года таил в себе залог будущего поражения Германии. Значительную роль в срыве германского плана войны сыграла русская армия. О значении Русского фронта в этот период войны красноречиво говорят следующие цифры: если в августе на Восточном фронте находилось всего 17 германских дивизий и 35 австрийских, то к концу года их стало уже 36 германских и 41 австрийская[238], что значительно помогло войскам Франции и Англии успешно отражать удары германской армии и готовиться к переходу в наступление. Русские войска стояли на пороге Венгрии, угрожая ей вторжением, приблизились к границам Германии западнее Вислы и также угрожали вторжением в ее важные в экономическом отношении области — Силезию и Познань. Эта опасность послужила главным основанием для переноса всех усилий германских вооруженных сил на восток в 1915 году. Но главный вывод таился в другом. Германия переоценила мощь своих вооруженных сил, ее высший правящий класс во главе с кайзером Германии Вильгельмом II в погоне за мировым господством столкнулся с противодействием всех государств и народов их политике порабощения не только в Европе, но и во всем мире, и весь немецкий народ в недалеком будущем ожидала тяжелая расплата за содеянное ее вождями во главе с кайзером Германии зло.
