Молодой человек усмехнулся:
— Тони… Тони Курц сказал, что Эйгер — это не спорт, не альпинизм, а рулетка. Выиграет тот, кому выпадет «зеро», но пока шарик скачет исключительно по «черному». Мои тезки хотят вернуться сюда в июле и… И сделать ставки. Курц и Хинтерштойсер тоже мечтают рискнуть, но они в армии, могут и не отпустить…
—…И какой-то фельдфебель с одной извилиной от фуражки, возможно, спасет им жизнь. Безумцы!..
— Ага! — вздохнул Перри, не отводя взгляда от вершины. Ему и самому хотелось туда, в серый туман, но покоритель исполинской горы Семи Пещер прекрасно понимал, что здесь не Теннесси. Эйгер сшибет его щелчком на первом же траверсе.
Ничего! Жизнь — она длинная. «Мы разбивались в дым, и поднимались вновь. И каждый верил: так и надо жить!..»
— На вашем лице все можно прочесть без словаря, — рассмеялась Марг.
…Ямочки!
— Вы такой же сумасшедший, как и ваши друзья… А еще вы очень симпатичный, Уолтер Квентин Перри! Это в ответ на ваш вчерашний комплимент.
Молодой человек пожал плечами.
— Спасибо! Только у меня уши большие. Ну что, кого первого фотографируем?
* * *
Их прогулка к подножию Эйгера началась странно. Уолтер думал забежать в альпинистский лагерь, чтобы попросить у тезок веревку, скальный молоток, рукавицы и прочую «снарягу». На кручи лезть не собирался, но запас карман не тянет. Кроме того, очень хотелось показать Маргарите фон Дервиз, как выглядит заправский скалолаз. Горные ботинки смазал еще перед сном. Пусть сияют!
Возле знакомой палатки было пусто, вместо обязательного утреннего костерка — сырые черные угли. Уолтер лишь головой покачал. Ребята вставали с рассветом и его торопили, дабы бока не отлеживал. Заглянул под полог, крикнул «эй!».
Никого!
Поразился, взглянул на свою спутницу, словно ожидая разгадки…
…Тренировочный костюм, легкий серый свитерок, светлая куртка, берет с помпоном заломлен на ухо, ремень фотокамеры через плечо. Черные перчатки, не до локтей, самые обычные.
Марг, марсианская царица, лишь развела руками. Молодой человек, вспомнив вчерашний разговор, живо представил две бесчувственные тушки на ковре среди груды пустых бутылок. Спортсмены…
Расстроился слегка. Веревку и все прочее взял. Не чужие, сочтемся.
От лагеря до первых скал — чуть больше километра. Пока шли, пока разговаривали, он то и дело поглядывал на свою спутницу. Если бы не берет, и если чуть прищурить глаза… Анна, конечно, немного выше ростом… Подумалось, что между двумя горами — Волком и Эйгером — прошла целая жизнь. Прошла — и закончилась. И почему-то стало стыдно.
Мысли прогнал. Никто не виноват, и ничего не кончилось. Жизнь — вот она. Раннее утро, бледное горное небо, зеленая трава под ногами, серый склон впереди. Два ветерана-отставника идут в разведку.
* * *
— Сегодня же отдам проявить, — Марг, застегнув левой футляр аппарата, перебросила ремень через плечо. — Не понимаю, зачем это делаю, я давно уже не печатаю фотографий. Складываю пленки в коробку из-под сигар и никогда не пересматриваю.
— Буду знать, где лежат мои уши, — рассудил молодой человек, делая последний снимок. — Пленке конец, и… Что дальше?
Женщина прищурилась и решительно кивнула в сторону узкого прохода между камней.
— Туда, на Эйгер! Пройду сколько смогу, пусть даже сотню метров. Ведите, сержант!
Уолтер поправил ремень фотоаппарата, скользнул взглядом по скальному крошеву. Сотню метров — можно. До первой вертикали, до маленькой полянки — последнего зеленого оазиса перед царством холода и льда.
— Мэм! Слушаюсь, мэм! Идите за мной, след в след, мэм!
— Slushayus’, vashe blagorodie!
Молодой человек не понял, но возгордился. Вдохнул поглубже, без всякой нужды поправил молоток на поясе, шагнул вперед. Шаг, еще шаг… Небо исчезло, скрывшись за камнями.
Вверх!
