Сержант Никола Ларуссо выдал подозрительным иностранцам секрет Волчьей Пасти? Никак нет, синьор Ларуссо выразился следующим образом: «Байки и страшилки». Дословно!
3
Анна стояла там же, на платформе, только несколькими шагами ближе. Курила, смотрела под ноги. Уолтер даже глазам не поверил. Считай, день прошел, уже вечер близко. Неужели все время ждала?
Еле сдержался, чтобы не подбежать. Подошел, попытался улыбнуться.
— Привет! Ты хоть обедала?
Кивнула, не поднимая глаз, передернула плечами. Сигарета выпала из пальцев.
— Кажется, да. Сняла комнату, положила твой любимый чемодан под кровать…
Выпрямилась резко, протянула руку.
— Не двигайся.
Пальцы скользнули по лицу, ощупали шею, осторожно прикоснулись к рубашке. Ребра, позвоночник. Сердце…
— Не били, — понял он. — Обошлось.
Анна попыталась что-то сказать, глотнула воздух, прижалась лицом к его плечу, замерла.
— С-сейчас… Н-не смотри!..
Всхлипнула, оторвала лицо от пыльной пиджачной ткани, закрылась ладонью.
— Да отвернись же! Пожалуйста!..
Уолтеру Перри доводилось в жизни испытывать стыд, но все как-то по мелочам, не всерьез. А сейчас прошибло — до самой селезенки, до костного мозга. Он провел все эти часы совсем неплохо. Взяли со студентом бутылку «Сильванера», стало мало — послали за следующей. Вместе мучились, переводя фразу за фразой с человеческого языка на казенный. Закончив же с протоколом, посидели лишний час, болтая на «лаузицере» и растягивая последние глотки «папского» вина.
А сероглазая считала секунды, думая, что его убивают, — точно так же, как девять лет назад убивали ее саму. Он же, идиот безмозглый, еще и намекнул про бак с водой…
Извиниться? Вроде и не за что. Не сам от нее ушел, в наручниках увели. Пострадал… И от того на душе становилось еще гаже.
— Там, возле входа, скамейка, — наконец проговорила она. — Давай присядем, настоялась на месяц вперед.
Маленькая станция (домик, платформа и водокачка) никак не хотела отпускать гостей.
* * *
— Не надо меня бить, молодые люди. Я сегодня не в форме. В прямом и переносном смысле.
Синьор Антонио Строцци вынул руки из карманов, виновато улыбнулся.
— Антипатию уловил, но вынужден ее усугубить. Я присяду?
На скамейке, что приткнулась к стене слева от станционных дверей, было по-своему уютно. Платформа опустела, вновь появился железнодорожник с флажком, деловито прогремел товарный поезд, оставив после себя шлейф паровозного дыма. В темнеющем вечернем небе беззвучно кружили птицы.
Тихо…
Анна ни о чем не расспрашивала, но Уолтер все-таки рассказал ей если не все, то многое. Пусть хоть узнает, с кем на свою голову связалась. Девушка слушала, не перебивая, пару раз доставала сигареты из сумочки, прятала обратно. Потом молчала, о чем-то размышляя, наконец проговорила, глядя куда-то в сторону:
— Уезжай побыстрее, маленький Вальтер! Ты попал не на свою войну.
Молодой человек охотно кивнул (и в самом деле!) и тут же вновь устыдился. Он-то уедет, хоть завтра, хоть прямо сегодня, следующим же поездом. А сероглазая останется здесь, в чужой стране, одна. Деньги не очень помогут — за ней настоящая охота идет. Тут, конечно, Италия, но мало ли чего решат большие боссы в столицах? Придет завтра к бывшему чемпиону в полусреднем весе телеграмма из Рима…
Телеграммы пока еще не было. Пришел сам синьор Строцци.
— Я вас забираю, мистер Перри, — сообщил он, даже не успев как следует расположиться на скамье. — Надевайте свои горные ботинки, остальное предоставим. Садимся в машину — и к известной вам горе. Нас, кстати, будет сопровождать ваш протеже Ларуссо. Хоть какая от него польза… Хочу до темноты провести следственный эксперимент. Покажете на месте то, о чем рассказывали.
— В Волчьей Пасти? — без всякой радости уточнил Уолтер.
— Именно. Подниматься будем не спеша, там сейчас приспособили веревочную лестницу, так что ничего трудного. Спросите, зачем это мне нужно?
