последний безвозвратный шаг. Молчала, врезая ногти в ладони, кусала губы, а потом и вовсе перестала дышать. Tiho, tiho... И ахнула, когда мир внезапно исчез, распавшись на разноцветные огни.
Глава 9. Аргентина, красное вино
1
Липы на Унтер-ден-Линден прекрасны, но Харальду больше нравились клены. Дед рассказывал: у каждого дерева свое волшебство. Клен дарует покой, уверенность в себе, пробуждает скрытые силы — именно то, что требуется сейчас.
Но волшебство — это сказки, клены же полюбились гауптштурмфюреру по иной причине. Вот она, причина, за невысоким забором! Красный тяжелый кирпич, большие окна, четыре этажа. Класс, где учился Одуванчик, — на втором. И клены вдоль тротуара, золотые, хоть монету чекань. Улица узкая, машину поставить практически негде.
— Ой, папа! Это «мерседес»? Новый, с дизелем? Я такой еще не видела. А тебя начальник ругать не будет?
Будет, конечно, но пару раз он рисковал — просил служебное авто, чтобы забрать Одуванчика из школы. Начальнику же, к счастью, не Козлу, помощнику, сказал правду. В классе, где учится дочка, кое-кого родители привозят и увозят на личных машинах. Школа непростая и, если присмотреться, не в полной мере арийская. От персональных авто несет не бензином, чесноком.
Помощник, вчерашний крестьянин из-под Штецина, разрешил и даже подмигнул на прощанье.
Теперь авто взять негде, разве что угнать, и Харальд обошелся мотоциклом. Его он тоже угнал. О шлеме, очках и накладных усах позаботился заранее. Оно того стоит — постоять у знакомых кленов, подождать, пока прозвенит звонок, откроется тяжелая высокая дверь, и побегут Одуванчики, веселые, живые. А он поглядит — и вспомнит.
Жена очень хотела второго ребенка, но сын колдуна упросил ее обождать. Чуял! С малышом скрываться куда труднее. Счастье, что он успел отправить семью подальше. Одно плохо: сейчас прозвенит звонок, другие родители, что уже стоят на тротуаре у золотых кленов, дождутся, а он — нет.
Курить было неудобно — мешали нелепые усы. В гости такие не нацепишь, распознают сразу, но в комплекте со шлемом и мотоциклетными очками — в самый раз. Усы и запомнят, о них и скажут на допросе.
* * *
Богемский Ефрейтор всерьез озаботился личной охраной сразу после выхода из Ландсбергской тюрьмы. Пивной путч и расстрел на Мариенплац в ноябре 1923-го смутили его нежную душу. С каждым годом к вождю НСДАП подобраться становилось все труднее, а уж охране рейхсканцлера мог позавидовать сам tovarishh Stalin. Берегли очень умно, прикрывая не только трепетное тело, но и смело контратакуя, даже если враг находится за океаном. В апреле 1933-го Гитлера приговорили к смерти боссы еврейской мафии в США. Наняли убийцу — Даниэля Штерна по прозвищу Щелчок. Местные нацисты хоть и предупредили вовремя, но всерьез озаботили. Щелчок считался лучшим, остановить его не удавалось ни сицилийским головорезам, ни агентам ФБР. И все-таки покушение сорвалось, убийце даже не позволили покинуть Штаты. Пейпер, узнав подробности лично от Агронома, оценил работу коллег. В самой же Германии потенциальным Штернам ловить нечего.
Все это гауптштурмфюрер СС Харальд Пейпер представлял себе очень хорошо. Но знал и другое — убивать можно по-разному. Порой и пуля в сердце — великая милость, Хорст Вессель («Знамена ввысь!..») это успел прочувствовать. Для невестки, Рождественской Елки, все только начинается, пусть не поспит ночами, думая о перечеркнутом крест-накрест рисунке. Это еще не боль, фрау Ильза Веспер!
Гитлера охраняют лучшие из лучших, умные, проницательные, хваткие. Но... «Он умрет, Ингрид, это я тебе обещаю». Сотрудник «стапо» имеет право обмануть агента, Мельник ученицу — никогда. «И умирать будет очень и очень плохо».
Слышишь, Адди? Мы начинаем.
* * *
Первая веселая стайка уже выбежала из дверей. Младшие классы, маленькие счастливые Одуванчики. Харальд очень боялся, что дочке не
