Ударился оземь — и обратился вихрем. Взметнулась потревоженная пыль, укрывая его от черных призраков. Вихрь закрутился, вытягивая узкой стрелой. И — в небо, прямо к закатной Луне. Быстрее, быстрее...
Не успел! Вместо красного полумесяца — белый холодный огонь. Ночь исчезла, небо пошло рябью, наливаясь светлым металлом, потекло — и застыло железным кованым Ликом. Губы сомкнуты, плотно закрыты глаза. Но вот веки, дрогнув, поползли со скрежетом вверх. Взгляд, равнодушный и беспощадный, ударил точно в сердце.
Мельник умер. Но за миг до того, как все исчезло за непроницаемой зеленой завесой, успел услышать ее негромкий голос:
— Грааль — не чаша и не камень, Харальд. Грааль — дверь. Знаешь, что за этой дверью?
* * *
Гауптштурмфюрер СС Харальд Пейпер привстал, оторвав налитое болью тело от холодного бетона, помотал головой.
Молодец, ученица! Умница!..
Прошелся по камере-склепу — четыре шага от двери до стены, поглядел вверх, где за известкой и камнем скрывалось недоступное небо.
Улыбнулся.
Ничего, справишься, товарищ Вальтер Эйгер!
6
Кейдж остановил мотоцикл на вершине холма. «Sunbeam» очень старался и все-таки одолел подъем, хотя никакой дороги не было, лишь тракторная колея среди высокой зеленой травы. Крис, погладив верного коня по горячему боку, повернул ключ зажигания. Отдыхай, старина! Оглянулся, скользнув взглядом по редкому кустарнику, росшему по краям. И тут ничего! Закрыл глаза, вспоминая: площадь Святого Бенедикта, истертый булыжник, острый шпиль собора, улицы-ущелья, дома под красной черепицей, белые ставни. Все это здесь, на этом самом месте! А еще была осень, серые тяжелые тучи, лужи на каменной мостовой.
Открыл глаза, ловя зрачками яркий солнечный огонь. Осень исчезла вместе с городом. Лето, бездонное синее небо, безлюдный пустой холм, роща возле подножия, где стоял дом братьев Мюффа, дальше — лес, знакомые алеппские сосны. И — трава, густая, некошеная, не топтанная никем.
Дорога, где он встретился с метнувшейся ему навстречу землей, уцелела, но была совершенно пустой. Даже бензином не пахло. Воздух свеж и равнодушно чист. Потом Кейдж увидел тракторную колею, обрадовался — и поехал вверх по склону. Но и тут, в самом сердце исчезнувшего Авалана, не нашел ничего, кроме зелени и неба.
Хотелось закричать, позвать, но Кристофер Грант уже понял — не откликнутся. Лето не молчало, ветер перебирал высокие стебли, шелестел листьями, где-то вдали перекликались невидимые птицы. Молчали — люди. Их просто не было.
Дикси не привыкли сдаваться. Кейдж вновь поглядел на солнце, пытаясь поточнее вспомнить сгинувший город. Собор сзади, мастерская папаши (гражданина!) Барбарена — направо. Значит, ему налево и вниз, прямо сквозь заросли травы. Он догадывался, что часовню не увидит, руин и башни- донжона тоже. Зато есть озеро!
Туда!
Верный конь вздрогнул, напрягся, собираясь в нелегкий путь. Потомок кажунов поправил очки, сжал упрямые губы. Вперед!
* * *
— Vivat, маста!
Поздоровался, как привык в детстве, на родном наречии, но тот, кто сидел в кресле, понял. Поднял руку, кивнул:
— Vivat! Я ждал вас, шевалье Кретьен.
Рыболов изменился. Исчезли давние раны, кожа на лице разгладилась, став розовой и чистой, бесцветные зрачки налились небесной синью. Очки — адские стекла — пропали без следа, пальто же осталось, как и маленькая рыбка в белой эмали. Кресло стало иным — выше, массивней, уже не дерево — золото.
Трон...
Кейдж слез с мотоцикла, уложив верного коня на траву, шагнул ближе. Подумал немного — и преклонил колено. Сидящий в кресле улыбнулся.
— Встаньте, шевалье! Вы догадались. Я не ваш знакомый, но тоже — Рыболов. Обращайтесь ко мне, как считаете нужным, в этих местах титулы уже ничего не значат. А вот без проводника — трудно. Вы почтили Lapis Exilis, стали его защитником, пусть и не на долгий срок. Поэтому мой непременный долг — вас встретить... Садитесь!
Крис, вспомнив первый разговор с Рыболовом Адские Очи, устроился прямо в душистой траве. Тот, кто его встретил, сойдя с трона, присел рядом.
