* * *
— Не думай пока ни о чем, мой Марек. Только о том, что она жива — и ты жив. Это — главное.
— Да... Значит, придется жить дальше. Но как?
4
Природа не спорила с Судьбой. Еще вчера над Понтуазом шел мелкий холодный дождь, но к вечеру распогодилось, и теперь Мост-над-Уазой заливало яркое солнце, золотя последние, самые упрямые листья на черных деревьях. Старинная церковь Сен-Маклу, строгая поминальная служба, приглушенный печальный перезвон колоколов.
Бом... Бом... Бом... Бом...
Похороны под осенний листопад...
От церкви до кладбища решили идти пешком — невелик Понтуаз, в давние времена — сторожевой пункт на Уазе, теперь же один из парижских пригородов. Именно здесь, рядом с могилой жены, предстояло навек упокоиться сэру Базилю Захароффу, баронету, человеку без Родины, Европейскому Призраку. Когда-то молодая девушка убежала к нему из-под венца. Теперь же глубокий старик, переживший всех и вся, сам спешил к ней.
Процессию выстроили строго по рангу: родственники и наследники, гости при званиях и чинах, деловые партнеры — и все прочие. Друзей у Призрака не было... Женщине досталось место точно посередине, в первых рядах «прочих», но она и не думала протестовать. Пусть суетится и нервничает усатенький Адди! Она пришла попрощаться.
Бом... Бом... Бом...
Королева в трауре... Простое темное пальто, черная шляпка, кожаные перчатки, ни следа косметики, с пальцев сняты кольца. Смерть не терпит суеты. Ильзе Веспер незачем толкаться у гроба, в нем лишь прах. Истинное наследство Призрака — не деньги, не акции «Компании морских купаний», не дома и замки. История! Минувшее и Грядущее, судьба всей Старой Европы.
«И да поможем мы Ему, Господу нашему! Амен!» «Амен, сэр!»
Бом... Бом...
Женщина задумалась и даже не заметила, как процессия тронулась с места. Помог Марек, легко коснувшись локтя. Она, поблагодарив кивком, еле заметно улыбнулась парню. Не звала, сам отпросился со службы, даже поругался с начальством. Ей очень повезло в тот августовский день, в шумном холле «Гранд-отеля». «Меня зовут Ильза. А как ваше имя?»
Марек-поляк ничего не знал ни о дочери, ни о ее работе, ни о том, что случилось в прошлом. Только настоящее, только сегодняшний день — и предстоящая ночь. Зато не отказывала ни в чем. Недавно ей исполнилось тридцать, новому Мареку (нет! просто Мареку!) — двадцать два. Симпатичный наивный ажан не должен смотреть на календарь — только ей в глаза!
О том, что она собралась на похороны в Понтуаз, Ильза обмолвилась ночью, якобы случайно. Наутро Мареку предстояло заступить на дежурство, но парень здесь, рядом с ней! Значит, не ошиблась.
Бом...
Шли очень медленно, было время подумать о многом, подвести очередную черту. Все делалось правильно. После того, как кольца Гиммель исчезли в глубине банковского сейфа, женщина не допускала промашек. «Структура» росла и крепла, словно библейский Левиафан, среди «Апашей» (название откровенно коробило) Ильза считалась четвертой. Пока... Не к спеху, пусть другие первыми идут под пули.
И с дочерью, наконец, решилось, пусть и не так, как задумано. Странно, но именно теперь, когда Ильза согласилась подписать все страшные документы, девочка, наконец, оттаяла. «Мы будем постоянно видеться, мама. И — никакой школы в Провансе. Разве я плохо придумала?» Дочь Королевы росла истинной Королевой.
А еще порадовали вести из Германии. Бергермор, концлагерь на болоте, колючая проволока в четыре ряда, охрана — черные мундиры. Рейху нужно больше торфа, герр Пейпер. Arbeit macht frei!
О’Хара больше не снился, да и вспоминался редко. Живой Королеве лучше, нежели мертвому псу, похороненному на участке для невостребованных трупов. Продавайте оружие могильным червям, босс!
Ледяной трон — Зеркало Разума.
Бом... Бом... Бом... Бом...
Ильза Веспер шла в погребальной процессии, провожая Учителя, но ее дорога вела не на маленькое кладбище Шато-Боленкур, не к старым, вымытым осенними дождями надгробиям. Мертвые хоронят своих мертвецов. Живые подхватывают эстафету — и спешат дальше. «Луковицу можно чистить бесконечно», — сказал как-то Призрак. Снежная Королева, его наследница, возьмет ледяной нож — и разрубит тайну на мелкие дольки.
«Судьба Европы давно уже решается не в Европе, госпожа Веспер». Мы исправим это, сэр!
