— Судьба отряда на твоей совести, — сказал Валонхейм. — Потеря Гарриетта никого не обрадует. Особенно отца.
— Я знаю это, и скорблю о нем. О Гарриетте, он же, — Йормунганд сглотнул, — был моим другом.
— Что Ингви? — сменил тему Валонхейм, поняв, что большего от Йормунганда уже не добиться.
— Хранит нейтралитет.
— Действительно? Его отец давний союзник и наследник Альфедра.
Йормунганд вздохнул.
— По личным причинам.
Валонхейм молчал, ожидая продолжения.
— Он все-таки мой сводный брат, — сказал Йормунганд. — Моя мать вышла за его отца, и они все еще вместе.
Он не стал добавлять о трудностях, которые переживал их брак. Его мать… Стоило увидеть ее образ в драконьем образе и тоска снова сжала сердце. Он так надеялся на ее счастье, что уж она-то живет полной жизнью, как и сестра, и Фенрир. Мелькнула даже мысль бросить все и вернуться в холодные северные земли, вновь ступить на мощеные дороги Ирмунсуля.
— Йормунганд!
— Что? Да-да, я слушаю.
Валонхейм смерил его взглядом.
— Что будешь делать? — спросил он чуть мягче.
— Что обычно делают волшебники? — Йормунганд улыбнулся. — Лечить, утешать, пророчить победу.
— А мы победим? — спросил Валонхейм.
Йормунганд сунул руку в потайной карман. Несмотря на все злоключения, руны так и остались при нем. Валонхейм привстал в ожидании.
— Пустая? — спросил он.
— Имей мужество принять все, что уготовано судьбой, сказал Йормунганд, глядя на костяшку.
— Руны, — проворчал Валонхейм. — Может, все-таки, барашка заколоть?
— Разве на жаркое.
— Мы редко разговаривали с тобой раньше. Прости, если я чем-то досаждал тебе. Я забываю, что по происхождению мы равны, пусть при дворе Эдегора…
— Мы не равны, — сказал Йормунганд, все еще вертя в пальцах пустую костяшку. — Я сын Ангаборды и Лодура, соединившихся законным браком,
