Это были не люди, не эльфы, и даже не дуэгары. Это была раса, название которой я бы не рискнул вот так сразу подобрать. Просто я не знаю, как правильно назвать насекомое с меня ростом и ходящее вертикально.
Жвалы, шесть рук, тело-панцирь, фасеточные глаза – такими были жители Уртау. То ли тараканы были их предки, то ли вши. Но не муравьи и не жуки, это точно.
Они заметили, что мы остановились, а секундой позже поняли, что мы их видим. Клянусь, в их глазах появилась радость, похоже, факт того, что мы осознаем свою смерть, их устраивал больше, нежели вариант с тупым беспамятным падением в огонь.
И, боги, сколько же их тут было. Сотни, не меньше. До города было шагов двести, и все это пространство было заполнено серыми панцирными телами.
– Слушай, ты таких раньше видел? – спросил я у Странника, с интересом глазеющего по сторонам.
– Не-а, – ответил он. – Но это Файролл, тут чего только нет. Я и похлеще тварей видал, можешь мне поверить.
– А я как-то с крабами выпивал, – добавил от себя Сэмади. – В атолле Красных Теней. Они тоже были размером с человека и очень любили после рома петь хором и танцевать. И еще эдак клешнями щелкать в такт.
И Барон изобразил несколько па, прищелкивая пальцами.
У меня возникло ощущение, что происходящее волнует и пугает только меня. Остальные были спокойны и, вроде как, даже рады увиденному.
– Они сошли с ума от страха, – проскрипело одно из гигантских насекомых. То, что повыше остальных и с панцирем, окрашенным в золото. Как видно, это был главный в стае. Ну, или один из них. – Люди слабы, я всегда вам это говорил.
– Их тела мягки, их мясо сладко, – зашебуршилась толпа за его спиной. – Не надо их отдавать Глубинному Огню, надо их съесть, съесть, съесть.
Все-таки это в прошлом тараканы. Очень шелест похож на тот, что издают их миниатюрные собратья, когда собираются в большом количестве. Как-то в одной гостинице мне довелось… Хотя я про это уже рассказывал.
– Не надо нас есть, – возразил им Странник. – У меня есть другое предложение. Вы расступаетесь и даете нам пройти, мы отправляемся вон туда, в королевский дворец, забираем там то, что нам нужно, и покидаем ваш город навсегда. Все довольны, никто не умер.
– Сошли с ума, – убежденно проговорил таракан в золотом панцире. – Нельзя их есть, человеческое безумие заразно. Надо отдать их Глубинному огню.
– Этого отдать, остальных съесть, – потребовал другой мутант, с усами, стоящими почти вертикально. – Когда еще мясо само к нам придет?
– Не договорились, – печально сказал Странник. – Жаль. Совершенно не хочется сегодня убивать.
– Человек, ты смешон, – сообщил ему обладатель золотого панциря. – Это наш город, и в его пределах мы непобедимы. Давным-давно мои предки пришли сюда из бездн земли, нас изгнал из старого дома Глубинный огонь. Здесь жили подобные вам, они были сильны, они были воины. Но наши предки убили всех, пожрали их тела, отправили в бездну их души. А душу их короля наши колдуны заточили в магический артефакт, чтобы он вечно жил и вечно мучался.
Таракан-переросток запустил руку под панцирь и достал оттуда знакомый мне предмет, а именно – небольшой шар, заполненный на этот раз коричневатым песком, в котором то и дело мелькала золотистая искорка, как видно, душа бедолаги-короля.
Ну, уже неплохо. И все-таки – надо будет раскрутить Барона на просмотр его коллекции.
– Ишь ты, – Странник хлопнул Сэмади по плечу. – Вот тебе свезло, а? Бегать не надо, само все в руки пришло.
– Это-то да, – скривил страшную рожу Барон. – Но они ведь предмет-то испортили, душу туда подсадили. А что если его свойства теперь изменились?
– Не думаю, – покачал головой Странник. – Усилились за счет мятежной души – возможно, но изменились вряд ли. В любом случае, он один из семи, остальные шесть любой изъян выровняют.
– Думаешь? – с надеждой спросил у него Сэмади.
– Уверен.
Интересно, а что такого делают эти шары, собранные вместе? Каков их эффект? Для чего они нужны? Эти двое точно знают, но ведь не скажут мне, сволочи такие.
Я вообще ощущаю себя в их компании сейчас, как одинокий очкастый умник, случайно попавший на пьянку в компанию борцов-тяжеловесов. Его никто из борцов не тронет, потому что это ниже их достоинства, он слишком хлипок и беззащитен. Но и слушать его никто не станет, потому что всерьез подобное
