клиенты, и если они узнают… «А собственно, какая разница?» – вдруг думает она.
Это не ее проблема.
Главное – то, что происходит здесь и сейчас.
Шанс закончить дело.
Она снова смотрит в прицел на Лею. Палец ее обвивает спусковой крючок, словно изголодавшаяся лианная змея…
Шорох сапог. Джес открывает глаза и встает. Движение сразу же напоминает о том, как, сорвавшись с троса, она чудом успела выстрелить запасным, зацепившись якорем за балкон всего в трех этажах над мостовой. От рывка руку охотницы едва не выдернуло из сустава, а затем она врезалась в грубо оштукатуренную стену дворца, ободрав плечо, на котором теперь подсыхают кровавые струпья.
Но сейчас это не важно. Важно, что…
– И кто это тут у нас?
Перед ней стоит салластанин. На одном его глазу молочного цвета катаракта, вокруг глазницы лучами расходятся шрамы. Под двойными брылями на щеках – пара крошечных ноздрей и сморщенные губы. На голове черная шапочка, похожая на вцепившегося в скальп паука.
– Сурат, – говорит она.
Естественно, он не один. За его спиной еще шестеро. Разношерстная компания бандитов – два наркоиса с бластерами наготове, иторианец с длинной винтовкой и заплывшим глазом, парочка серолицых дуросов, а сзади тяжело дышащий герглик с черной скользкой кожей. Из дыхала герглика вырывается шипение и брызги слюны. В руках он держит топор. Очень большой топор.
Джес Эмари проклинает себя на чем свет стоит.
Она заснула. Прямо в лавке со старьем того парня. Вошла, нигде не обнаружила Теммина Уэксли, а потом прилегла на скамейке возле стола, на котором лежит доска Для… какой-то детской стратегической игры.
– Я тебя знаю, – произносит салластанин. Судя по влажной коже и брылям, его речь должна напоминать неразборчивое бульканье, но, как ни странно, у него оказывается мягкий, почти бархатистый низкий бас. – Ты та охотница за головами, Джес Эмари.
– Рада, что мое имя известно в определенных кругах. – Она изображает на лице притворную улыбку. – Так или иначе, ваши дела меня не касаются. Позволь…
Она пытается пройти мимо него, но он заступает ей дорогу, покачивая пальцем.
– Нет, погоди. Может, поговорим?
– Я на работе. Так что, если только у тебя нет лишних кредитов…
– Ну раз уж тебе хватило времени поспать, то найдется и на дружескую беседу.
Что ж, вполне заслуженный укол.
– Дружескую? Мы что, друзья?
– Можем ими стать. Если будешь со мной честна.
Помедлив, она вздыхает и делает шаг назад.
– Ладно, поговорим.
– Что ты тут делаешь? Странное место для охотника твоего калибра. Этот парень… его лавка… – Салластанин морщится, словно только что лизнул задницу банты. – Явно не твой уровень.
Она пожимает плечами:
– Мне нужна деталь для моего оружия. И у него кое-что есть.
– У меня тоже кое-что есть.
Один наркоис хихикает.
– Я вовсе не хотела тебя обидеть. Все равно ты не занимаешься такими мелочами. Потому и пришла сюда.
Сурат с влажным звуком хлопает в ладоши.
– Прекрасно, прекрасно. – Внезапно улыбка на его сморщенных губах исчезает, и он шагает к Эмари. – Но у меня есть на этот счет другая теория.
Джес хорошо умеет читать язык тела – это один из многих отточенных ею навыков, который уже не раз оказывался полезным. Тело гангстера напряжено, глаза то сужаются, то расширяются. От него волнами исходит паранойя – вполне естественно для главы криминальной группировки, чьей жизни постоянно грозит опасность. То же можно сказать и о жизни самой Джес, но она знает, что паранойя может оказаться гибельной и ей нельзя поддаваться.
Гибельной не только для тебя, но и для окружающих.
– Мне все равно, что ты думаешь…
