Меркуриал пожимает плечами:
– В свое время я был актером и танцором.
– Не шутишь? – хрипит Денгар. – И с чего ты выбрал другую жизнь?
– Империю не особо интересует искусство.
– Что правда, то правда, – усмехается Денгар, шмыгая окровавленным носом. – Но времена меняются, и наша профессия тоже становится мало кому нужной. Вряд ли повстанцы будут долго мириться с нашим существованием. И потому нам ничего не остается, кроме как объединиться, создать свой союз. Стать официальной силой, с которой будут считаться.
– Предпочитаю рискнуть в одиночку.
– Что ж, ладно, – кивает Денгар. – Ты… меня убьешь?
– За тебя не назначена награда. Какой смысл?
– Увидишь, еще придет время, когда за головы охотников за головами будут давать награду. И это случится достаточно скоро, еще на моем веку. Вот увидишь.
Кивнув, Меркуриал убирает пистолет.
– Удачи, Денгар.
– Вряд ли, парень. Очень вряд ли.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Утро. Аден ждет адмирала Слоун.
Девушка прекрасно понимает, что она всего лишь маленькая шестеренка в машине великих дел – атташе, помощница. Ее задача – носить на подпись документы, подавать каф, доставлять сообщения.
Но возможно, когда-нибудь она добьется большего.
Ей довелось жить в славные времена.
Да, положение у Империи сейчас шаткое, и она, можно сказать, пошла трещинами, что само по себе не есть хорошо. Но именно в этих трещинах Адея видит свой шанс – стоит лишь сунуть в одну из них ногу и постепенно ее расширять, пока там не найдется место и для нее самой. Вот почему она так восхищается Слоун.
Адмирал все понимает. Адмирал пытается обратить ситуацию себе на пользу. Но сейчас у Адеи для нее плохие новости.
Мысль об этом приводит девушку в трепет, хотя не вполне ясно почему. Дурные известия по определению плохи, но главное – реакция на них. Кризис меняет каждого, обнажая твою истинную сущность. Адея выросла на Корусанте, но ее родители были простыми людьми. Отец работал сварщиком. Конечно, ему не приходилось трудиться в подземельях города-планеты – он выполнял лучшие заказы Империи. Но тем не менее руки его всегда были грязны, обожжены и покрыты ссадинами, пока не превратились в скрюченные артритом мозолистые клешни.
Ее всегда восхищало умение лазерных сварщиков как создавать, так и разрушать. Они могли соединить вместе составные части какого-то изделия – или, наоборот, разрезать его на куски.
Теперь все точно так же.
Кризис либо объединит их, либо уничтожит. Но Адея верит, что кризис сделает Слоун лишь сильнее. Не тот небольшой, о котором она собиралась сообщить, а глобальный.
Она по-настоящему восхищается Слоун.
И ей будет крайне жаль разочаровать адмирала.
Рей стоит под ледяными струями душа. «Вода поступает прямо из каньона, – сказал сатрап. – Самая чистая, какую только можно найти на Акиве. Древний народ ахайяко верил, будто вода настолько чиста, что может забрать твои грехи, сделав тебя лучше».
Если бы только это было правдой…
Привычка принимать холодный душ появилась у нее много лет назад, когда она была простым кадетом на имперском звездном разрушителе «Непокорный». Другого тогда просто не было, но постепенно ей это понравилось – холодная вода закаляла и пробуждала, как и сейчас.
К тому же холод создает необходимый контраст со здешней жарой. Стоит ей выйти из душа, как жара окатывает ее горячей влажной волной, хоть и невидимой, но вполне ощутимой. Кажется, будто идешь по кипящему, готовому поглотить тебя болоту.
В роскошных покоях, которые предоставил Рей сатрап, ждет Адея. Утреннее солнце освещает ее неподвижную, словно вешалка для одежды, фигуру с
