Естественно, он не стал отвечать. Подошел к кровати, лег. Но не вольготно устроился, а принял позу Ленина в «Мавзолее», чтобы Ника ничего себе не подумала и не прилезла к нему.
– Я из-за тебя травилась, – сказала вдруг она.
– Когда?
– В десятом классе. Первую четверть проучилась-промучилась, а на каникулах выпила пачку таблеток и легла умирать.
– Откачали?
– Не те приняла. Думала, снотворное, оказалось, слабительное. Пузырьки были похожи, а я вся в расстроенных чувствах и мечтах о скором конце, зачем же этикетки читать? В итоге жестко пронесло. Можно сказать, я чуть не умерла от поноса.
– Зачем ты мне это рассказала?
– Чтоб ты понял, насколько для меня важен.
– Был, ты имела в виду?
– Я хоть сейчас пойду к Святославу и скажу ему в лицо, что люблю другого. И уйду с тобой отсюда под руку. Ты готов?
– Ника, мы уже говорили с тобой об этом. Я не подхожу тебе… Именно я тебе, понимаешь? Святослав – вот твое. А если ты его не любишь, поищи другого среди мужчин своего круга. Тебе всего двадцать пять, торопиться некуда.
– То есть ты не передумал?
– Тебе честно ответить?
– Естественно.
– Я даже не думал. У меня голова забита совсем другими вещами.
– «Доместос» или «Комет» применить для лучшей очистки бассейна?
– Вот видишь, – с некоторым облегчением после услышанного проговорил Андрей. – Ты уже меня на место ставишь. А я его и так знаю. Поэтому желаю тебе всего наилучшего и прошу покинуть мою комнату.
– Прости…
– Уйди, Ника, умоляю! – Он не выдержал – рявкнул.
– Только с тобой. – Девушка упала на колени перед кроватью, чем напугала Андрея. Подумал, ей плохо, но нет. По крайней мере, физически. А вот с головой явно творилось неладное. – Я умру без тебя, понимаешь? Любовь – это болезнь, я только-только это в полной мере осознала… Диабетики не могут без инсулина. Я – диабетик. А ты мой инсулин.
Тут зазвонил телефон, и Андрей метнулся к нему, как к спасательному кругу.
– Сынок, мы подъезжаем, – услышал он. – Выйди за ворота, встреть нас.
– Буду через пять минут.
– Чемоданчик прихвати.
– Зачем?
– Потом объясню.
– Хорошо, возьму, – ответил Андрей. Отключившись, он сказал Нике: – Прости, мне нужно идти.
– Я тебя не прощаю, Андрей.
– Ладно. Придется мне с этим смириться… – с этими словами он накинул на себя кофту, затем широко распахнул дверь. – Традиционно выйдешь или опять окном воспользуешься?
Ника поднялась с колен, медленно проследовала к двери. Тяжело посмотрев на Андрея, вышла. Он подождал, когда невеста хозяина покинет домик, и только после этого закрылся.
«Дипломат» с деньгами лежал под кроватью. Андрей достал его и стал прикидывать, как лучше вынести. Положить в большой мусорный пакет? В чемодан? В коробку? Подозрительно. Завернул в куртку. Сунул ее под мышку.
К счастью, пока шел до ворот, навстречу никто не попался. Полиция уехала, а обитатели усадьбы (коих осталось немного) находились в доме. Охранник же, что сменил Олега, на Андрея едва глянул. Он давно тут работал, привык к нему и, можно сказать, не замечал.
Покинув территорию, Андрей огляделся. Машины не было видно. Он прошел вперед и наткнулся взглядом на припаркованный у сгнившего колодца джип.
– Залезай, – услышал он голос отца. Тот, опустив стекло машины, обращался к сыну.
Андрей открыл заднюю дверку и несказанно удивился, обнаружив в салоне не только отца, но и Максимилиана.
– Давай, давай, – поторопил его старик.
Когда Андрей уселся рядом с младшим Глинкой, Мстислав велел показать чемодан. Тот развернул его.
– Борис, что скажешь? – обратился отец к Хренову. – Этот тот, что Иван Глинка оставил в указанном месте?
