– Сука! – заорал человек с оружием и изо всех сил ударил раненого по голове. Вытащив из кармана рулон тейп-ленты, он быстро замотал руки охранника и залепил ему рот.
Пряников ходил по кабинету мрачный, как дождевая туча. Соколовский следил за ним взглядом и ждал, когда подполковник примет решение.
– И что мне с вами теперь делать, Игорь? Охрану к тебе и к Родионовой приставлять?
Соколовский отрицательно покачал головой.
– Приставите охрану ко мне или Родионовой – он затаится. Найдет кого-то еще…
– Я подумаю, как быть. Родионова на месте?
– Еще нет, – замялся Соколовский. – Андрей Васильевич, я вам рассказал все, как было. Родионова еще не вполне пришла в себя. Давайте без допросов?
– Свободен!
Подойдя к двери и проверив, насколько она плотно прикрыта, Пряников продолжал говорить по телефону и морщился, как от зубной боли:
– И все-таки я бы его ликвидировал. – Андрей Васильевич сделал паузу, слушая, что говорит ему собеседник, и качая головой. – Понятно, что давно могли, но он же совершенно непредсказуем! – Снова пауза, снова Пряников качает головой, но не возражает. – Понял. До связи.
Шевеля губами, видимо ругаясь, Андрей Васильевич пошел к своему столу. Теперь там зазвонил проводной телефон на приставном столике. Перегнувшись через стол, он снял трубку.
– Слушаю, – буркнул он и почти сразу начал меняться в лице. Его шея стала наливаться кровью.
Ударив рукой по телефону, Пряников снова стал набирать номер, теперь уже внутренний:
– Родионова, Королев! Зовите всех – у нас захват заложников. Через пять минут все чтобы внизу в бронежилетах. Выполнять!
Топилин только бабушку оставил сидеть у стены на диване, остальных вместе с аптекаршей он привязал скотчем к балке, на которую опирался прилавок.
– Мужик, – подал голос мужчина, недавно рассыпавший старушке ее мелочь. – Я понимаю, у тебя проблемы какие-то, но мы-то тут при чем? Я вообще пришел горчичники купить, теща попросила, чтоб ее!
– Проблемы у всех, – машинально ответил Топилин, снова взяв в руки обрез и осторожно подходя сбоку к окну.
– У меня там в кассе деньги, хотите – забирайте! – испугавшись своей смелости, сказала Маша. – Там, правда, мало…
– Деньги мне не нужны. Деньгами ничего не исправишь, – тихо ответил Топилин и, подойдя к кассе, перерезал ножом телефонный провод.
– Так чего тебе нужно-то? – уже с признаками истерики выпалил нетерпеливый покупатель в куртке, который помогал бабке расплачиваться.
– Сделать мир лучше, – каким-то зловещим голосом ответил Топилин, и вдруг из вялого, угрюмого, медлительного и злого человека он превратился в пружину. Глаза блеснули недобрым огнем, и стало ясно, что это человек жестокий, что разговаривать с ним бесполезно. А может, и опасно.
– Тс-с! Всем тихо! Не дергаться. Иначе убью, – стальным голосом произнес он, прислушиваясь к звукам на улице.
Четыре полицейские машины перекрыли улицу с двух сторон почти на квартал. Полицейские побежали по магазинам выводить покупателей и персонал, чтобы в районе операции не было лишних людей, которые могли пострадать. Из подошедшей машины стали раздавать бронежилеты. Пряников смотрел с другой стороны улицы на окна аптеки с опущенными жалюзи и думал.
– Вика, дозвонилась в аптеку?
– Звонила, не берут трубку. Или отключен аппарат, или отрезан провод.
– Узнайте, кто там сегодня старший в аптеке.
Заложники сидели на полу с поднятыми к балке руками, которые были стянуты скотчем. Топилин ходил от окна к окну, прищурившись и ни на секунду не останавливаясь в оконном проеме. Невольно возникала мысль о том, что он знал, что такое работа снайперов.
Маше стало так страшно, что она уже не понимала, что нужно говорить, а чего бояться. Сейчас в ее представлении было два мира: один – темный – здесь, в аптеке, со страшным вооруженным человеком, который убил охранника, и другой – светлый – за стенами, за окнами, где был ее дом, где ее дочь…
– Отпустите нас, – заплакала Маша, как плакала в детстве – от безграничной обиды, что ее не понимают.
– Замолчи! – грубо оборвал ее Топилин.
– Мне дочку скоро из сада забирать – отпустите, пожалуйста.
– Замолчи, сказал! – снова рявкнул мужчина и вдруг встал и пошел к Маше.
Девушка замерла от ужаса, не зная, чего ожидать от этого страшного человека. Топилин вытащил из кармана рулон скотча, оторвал кусок и заклеил Маше рот.
– Сынок, не бери ты грех на душу, – стала просить старушка с дивана, жалобно глядя на связанных людей. – Отпусти людей. Хочешь, я останусь? Я
