Напряг глаза, присмотелся. А у мужиков-то на головах рога, уши острые как у ослов, из задницы длинные хвосты, метелками на конце по земляному полу метут. Бляха-муха! Черти, собственной персоной.
А на столе уже «поляна» накрыта. Продуктов мало, зато бочонок алкоголя стоит. Оно и понятно, закуска враг выпивки! Полилась влага в кружки. Похватали черти емкости в руки, еще и подобие тоста выдавили:
— Ну!…
Ах вы ж гады! Лиходеева такая злость взяла, как заорет:
— Мне оставьте, паразиты! У нас на троих квасить принято!
Черти в осадок выпали.Лихой ухватил за хвост ближайшего к нему, выкатился из-под лавки, хрясь дубьем между рогов. Напарник рогатого в один миг сориентировался, рванул из дому, срывая дверь с косяка, а там уже дед поджидает. Под верещание нечистого снаружи, Егор оприходовал своего подопечного. Откуда силы такие взялись, руками обломал рога на голове беса, и как в книжке читал, со всей дури воткнул остриями обломков в его же череп.
Визг и клекот прорезали пространство большого, пустого помещения. Запахло серой, почему-то резиной, и жженой шерстью, черт пеплом ссыпался на земляной пол.
— Песец котенку, больше срать не будет, — отдышавшись после физического противостояния с нечистым, удовлетворенно высказался Лихой. Окликнул. — Ты как там, дед?!…
К вечеру узкая дорога соединилась с дорогой раза в три шире прежней. По ней обычно проходили торговые караваны, воинские дружины, по ней перегонялись табуны лошадей и гурты домашнего скота. Дорога, на которую вышли, была проложена между Черниговом и Курском. На широком тракте встретили купцов, везущих товар в Чернигов, от них узнали последние новости.
Опять неспокойно в княжествах. Опять сильным мира сего не дает житья желание повелевать всем, до чего дотянется их дружина. Но и без добрых вестей не обошлось. Молодой Курский князь Изяслав отдает сестру замуж за князя Ростовского. Уже и сватовство было, и невестой дары благосклонно приняты, теперь вот саму засватанную славницу вскорости повезут в чужую сторонушку к жениху. Беда в том, что свадьба без братца родного пройдет. Не может ноне Изяслав стол свой и на короткое время оставить. Тут как посмотреть, торговля торговлей, а Чернигов Курску враг.
С купецким караваном прошли добрый отрезок пути по извилистой, широкой дороге, с песчаным грунтом, утоптанным сотнями повозок. Справа и слева тянулся пейзаж густого леса, в котором пространство между деревьями заполнил колючий, высокий кустарник и лещина. Шорох песка под копытами глушил лошадиный шаг. Возницы телег, издали замечая всадников, видно, что оружных, часто принимали правее, выезжая на обочину, нашаривали, подвигая поближе к себе топоры и мечи, с опаской наблюдали, как те верхами проходят мимо, спешат по своим делам.
У деревянного, широкого и длинного моста через Десну, купец повернул на север, заставив пехом переправиться на другой берег.
— Вот и ладно, — прокашлявшись, оповестил Беловод. — Версты через три будет деревенька моего боевого товарища. Переночуем, а там и до Курска рукой подать.
Услыхав о скором привале и ночевке, молодой, ускорил шаг, а вскоре чуть в стороне от тракта, действительно нарисовалась деревня, избенок на пятнадцать, не более.
Боярин Дергач уже года три надолго не покидал свой кров, чаще его можно было заметить на охоте, в поле или в лесу. Изредка напрягал в занятии воинской учебы свою дружину, которой у него было аж трое воев. Как всякий феодал разбирал непонятки между смердами, да и то, выступал в таком качестве больше как свадебный генерал. Хозяйство было возложено на плечи боярыни Белавы, вот уж действительно в ком была жесткая воля, холодный разум и хозяйская хватка. Повезло мужику!
На первый взгляд, Дергач показался Лихому несколько грузноватым, вальяжным немолодым мужчиной лет пятидесяти. С отпущенной, на взгляд Лихого, больше меры, бородой. Широколицый, с доброй, но покровительственной улыбкой старшего по возрасту человека. Он производил впечатление сибарита и сладкоежки одновременно. Одежда на нем шита добротно, вся из хорошей ткани. На ногах мягкие черевы из крашеной кожи, без каблуков. Походка медвежья. Скрытая физическая сила, словно по запаху чувствовалась в этом человеке. Легко познакомились, легко общались за столом во время ужина, к концу которого, Лихой понял, что пора оставить боевых побратимов одних. Пусть вспомнят былые походы, выпьют за тех, кого среди живых уже нет.
Прошелся по боярскому подворью. Нда! Не богато живут бояре. Потревоженная их приходом челядь, под неусыпным оком хозяйки, бегала как вспугнутые куры в курятнике. Заметил, что частокол ограды в двух местах подгнил. Бревна-то сосновые, ремонт последний был не понять и когда, может со времен постройки и вовсе не был. Полукругом к периметру подходил лес. Тоже, по мнению военного, слишком близко подпустили разросшуюся лесную поросль. Надо бы спилить карандаши, по меньшей мере, метров на семьдесят. Очень удивился, когда увидел снаружи, почти у самой тыльной стены ограды береговую черту озерка. Про берега и говорить не нужно — заросли высокой травой. Во, бесхозяйственность! А все потому, что не на глазах Белавы. Небось в жару от комарья не отбиться?! Прошел за калитку, еле продрался через непролазные колючие кущи, потом неподвижно стоял отдыхая, переваривал увиденное. Где-то в ветвях дерева крикнула птица. С противоположной стороны в ответку раздался подобный крик. Вечереет, солнце садится, а блеклая луна показала свой контур.
