месту, выставил наблюдателя. Вечерело. В овраге, поросшем растительностью — балкой, нашелся родник с чистой вкусной водой, сводившей зубы от холода. Напившись, умывшись, напоили транспортные средства, слегка перекусили сушеным мясом и твердыми лепешками, размяли ноги. Кажись оторвались. Замели следы. Теперь бы на свою строну перебраться.
Ночь прошла спокойно. Рано утром двинулись дальше. Отдохнувшие лошади легко раздвигали грудью высокие стебли желто-зеленого ковыля. Где- то часам к восьми утра, степные пространства, поросшие дикой травой, заглушаемой седым щетинистым ковылем или неуклюжим колючим бурьяном, вывели к высокому кургану с одинокой фигурой наблюдателя на нем. Степняк издали смотрел за продвижением цепочки русов по своей территории.
«Заметил!!!»
В руках у бойцов сразу же оказались луки, отряд был готов к бою. Обнаружение группе грозило неприятностями. Смеян следовавший в дозоре, с мечом наголо выскочил на курган, готов был срубить одинокого половца. Егор издали смотрел, как дозорный, придержав лошадь у курганного надсмотрщика, вложил клинок в ножны и, подняв левую руку, подал сигнал:
«Опасности нет».
— А ну, айда глянем, что это за местный житель?, — подал команду Лихой, направляя коня к кургану.
В центре возвышенности, высотой в человеческий рост стоял каменный истукан. Резчик по камню, довольно искусно передал очертаниям фигуры и элементы одежды божка, отчетливо выразил схожесть с человеком. Даже лицо, в отличие от славянских деревянных истуканов, имело четкость. Конники полукольцом окружили памятник степного зодчества.
— Балбалы, — внятно произнес Вторуша.
— Чего-о?, — не понял Богдан.
— Я говорю, балбалы — каменная баба, — объяснилВторуша. — Копченые, над прахом своих покойников насыпают курган и ставят балбалы в честь воинов, павших в борьбе за свою землю.
— Откуда знаешь?, — спросил Лис.
— А я в Дикое поле два раза в поход с боярином хаживал. А как полон брали, так и про жисть половецкую пытали. Вот так.
— Все! Насмотрелись? Погнали отсюда. — Распорядился Лиходеев.
Косо брошенный за спину взгляд, заставил не смотря на жаркий день, встопорщить мурашки на теле. На грани видимости, можно сказать на самом горизонте, заметил темную массу, похожую кто хоть раз видел, на россыпь гнид в густых волосах. Мать честная! Вряд ли не заметили. Стоят они на кургане, как три тополя на Плющихе.
— Быстро вниз! На коней, уходим!
Скачка длилась долго. Егор понимал необходимость уйти как можно дальше в степь, искать то их будут у реки. Если на след станут, мертвой хваткой вцепятся. Жаркая знойная степь уводила их в северо-западном направлении. Лашадей меняли уже два раза. Интересно, как далеко ушли?
— Принять правее! Лис, Смеян! Держитесь ближе к реке. Ищите брод или место где наш берег пологий.
— Сделаем.
Уставшие бойцы не сразу заметили надвигающуюся со стороны солнца, почти со стороны русского берега черную тучу, и лишь когда тень от нее закрыла лучи светила, ростовчане заподозрили неладное. Ясным днем в южных широтах можно увидеть плотное облако, которое напитавшись испарениями из близлежащего водоема, превратится в тяжелую белую, ну на худой конец потемневшую дождевую тучу, готовую пролиться свежестью дождя, напоив сухую степную землю. То, что надвигалось в синеве неба, даже внешне напоминало мрачный образ крадущегося хищного зверя.
Цепочка отряда, замедлив бег лошадей, не сговариваясь встала. Необычное явление природы, проложившее себе маршрут в жаркой степи, вызвало живой интерес у всех.
— Никак дождь будет, а, боярич?, — подъехал вплотную к Егору Вторуша. — Только удивительно мне, туча-то, словно темнота ночная, а по сторонам от нее хмарей-то и нет. Как так может быть?
— Кой черт дождь!, — выругался Лиходеев. — Чертова свадьба это. Но мы ее трогать не будем. Обминем. Она как раз в сторону половцев движется. Если все сложится, мало нашим злейшим друзьям не покажется. За мной, левой стороной обходим!
Спасибо тебе дед, многому научил, о многом поведал. Пусть тебе будет хорошо в Светлом Ирии. Обойдя воронку ростовчане и Лиходеев поскакали дальше. Чертову свадьбу понесло мимо них.
Саму свадьбу гулял не простой бес мелкого пошиба, а умудренный сединой и количеством веков на земле Мамон Валашский — князь алчности и жадности, начинавший свой путь с профессии обжорства и приподнявшийся на смене бесовских профессий. Пришлось неугомонному карьеристу за время кипучей деятельности, освоить блуд, уныние и гнев. Старался, ни себя, ни здоровья собратьев по ремеслу не жалел. Был замечен сатаной, брошен с повышением на участок раскольников, потом стал попечителем разных ересей и сект, ну и сейчас почивал на княжеских лаврах. Замуж за себя, сей черный князь брал ведьму, в жилах которой текла кровь Наамы, самой демоницы соблазнения. А посему, раскачав огромную воронку, жадный Мамон не стал мелочиться на пятерых смертных, целенаправленно шел к сотням испорченных жаждой наживы душам. Вот они… Пытаются постичь таинство бракосочетания высочайших падших.
