— За козу драную!
— А-а! Ну, я буду стараться.
Сначала Богдан полез по веревке наверх, затем обвязанную подмышками княжну утащил за собой. Оставшись один, Егор продышавшись, снова полез в лабиринт ливневой канализации.
Не приминул обозначить свое присутствие Лука. Вот уж добро ему досталось!
«Ну ты и дюндель!».
Чего тебе?
«Чего-чего! За тебя беспокоюсь».
Парней выручить нужно.
«Попались, знать фарт их такой! Всех не вытащишь».
Мне всех и не надо, только своих.
«Господи! Ну почему так? Везет же некоторым, к нормальным людям попадают, а я как проклятый, должен влачить жалкое существование рядом с недоумком!».
Умолкни, финансовый гений недоделанный. Надоел твой скулеж!
Пока припинались, дошел до люка. Выглянув во внутренний двор, визуально окунулся в суету ночного коловращения людей. Кругом носились дружинники с факелами. Слышались крики воинской команды. Бедлам добавляла дворня, собаки, так и не выпущенные из вольеров. Видно все как на ладони. Вон, с шумом поднялась замковая решетка, и тут же со вздохом лег на каменистый грунт подъемный мост. Наверное, сотня всадников, не меньше, с места в карьер проскочила наружу, копытами лошадей выбивая дробь по дереву моста. Все нараспашку, никакого порядка! Ясно, пропажа обнаружена, теперь следуют «удары по хвостам», назначение виновных в похищении, и наказание непричастных. Не хотел бы он сейчас оказаться на месте погостного наместника. Ну, такое положение вещей ему только на руку. Работать!
В полутемный двор из дверного проема хозяйственного помещения, вышла молодая девка, с повязанным на голову платком. Торопливо, как и все в этом дурдоме, пробежала в сторону подвала, где много десятилетий тому назад еще при прежнем князе, был устроен поруб-темница, а вместе с ней и хранилище собранного с подконтрольной территории добра в свое время не вывезенного в Чернигов. Хоть и поругались, а Лука свою партию вел умело. Душа зависшая между Раем и Преисподней, выигранная в карты и прижившаяся под крылом своего нового хозяина свое дело знала и все входы-выходы всего замкового комплекса прошустрила еще в первый приход. Вовремя предупредила о караульных.
Хоть и творилось кругом непотребство, охране поруба нужно отдать должное, службу исполняли исправно.
— Чего тебе, девка?
Послышалось из ниши при входе на приступки, спускавшиеся вниз. Надо же, ведь как схоронился! Оглянулся, внимания никто не обращает, все заняты своим.
— Дяденька!, — позвал жалобным голосом.
Ну, все у нас у русских на авось стоит, да наверное, и стоять будет.
— Чего?
Из темного проема показался дружинник, судя по голосу и едва различимой бороде, в летах. Егор метнул нож, примерно определив, куда он должен попасть. Следом бросился сам, чтоб поддержать тело, не допустить громыханья железа. Все получилось. Жаль старика, нож вошел точно в глазницу.
Тело пристроил в той же темной нише. Спустился по ступеням, подергал дверь. Заперто. А чего ты хотел? Ну, помогай русское авось! Постучал в дверь. Елейным голосом с примесью жали, заныл:
— Дяденьки-и!
Снова постучал.
— Дяденьки-и!
Послышались глухие, приближающиеся шаги, на слух, сразу две пары, кашель и тоже не молодой.
Кто там?
«Старики». — Голос Луки в голове Лиходеева обрел нотки сарказма.
Ну погоди поганка такая!
«А что сделаешь?».
Обижусь.
«Ну тогда ладно».
За дверью завозились. Что ж вы деды на пенсию не ушли? Снова грех на душу принимать. Деваться некуда.
Тюрьма, она и в Африке тюрьма. Широкий коридор с каменным полом и кладкой высокого свода, длинный, при свете факелов на стенах, видно, что упирается в двустворчатую окованную железам, торцевую дверь, запертую на амбарный замок. По сторонам, с обеих сторон тоже двери, но эти все заперты
