Пришла Орлова, темно-русая, совсем молодая женщина в пуховом платке и в ватной телогрейке. Она из якутских мещан. Муж ее, Дмитрий Иванович Орлов, ищет каменные пограничные столбы, якобы поставленные маньчжурами под Становым хребтом. Об этих столбах идет спор в науке, в Географическом обществе, в министерстве у Нессельроде, а гиляки, когда их об этом расспрашиваешь, смеются и говорят, что ничего подобного не существует.
Пришел штурманский поручик Воронин, как всегда серьезный и скромный. Он в ватной куртке и валенках.
А вслед за ним появился доктор Орлов, однофамилец Дмитрия Ивановича. Ему за сорок, у него обрюзгшее лицо в морщинах, с мешками у серых глаз, и усы, переходящие в тронутые сединой бакенбарды. Доктор только что вернулся из селения Коль, куда ездил лечить гиляцких детей.
К чаю Екатерина Ивановна успела испечь пудинг из риса, который привез Березин от маньчжуров. Орлова принесла сибирское кушанье собственного приготовления – сбоины – давленые ядрышки кедровых орехов.
К вечеру ударил сильный мороз. Екатерина Ивановна тоже надела ватную куртку. В комнате прохладно, в такую погоду почти невозможно натопить дом. В казарме, где живут сорок человек и непрерывно топятся два чувала, гораздо теплей. Простой народ умеет согреться и приспособиться. Там топят всю ночь, стены завалены снаружи снегом, казарма как бы закутана. Екатерина Ивановна любит зайти туда. Но и там стены из сырого леса и между бревен намерзает лед.
Слушая своего начальника, Березин хитро щурился.
«Но на кого же Геннадий Иванович рассчитывает? – думал Николай Матвеевич. – Кто будет исполнять все эти неисполнимые планы? Там, куда Невельской метит, нет ничего – безлюдье, пустыня лесная. По Амуру ехали, так хоть в деревнях ночевали, и то еле живы, а в тайге с голоду погибнешь».
Екатерина Ивановна заметила, что Чихачев чем-то недоволен, но не догадывалась о причине и по-прежнему смотрела на него с восхищением.
Вдруг Чихачев заметил выражение ее лица. Как электрический ток прошел по нему. Он взглянул на себя ее взором и подумал: в ее глазах ведь он герой! Быть может, действительно для него нет ничего неисполнимого, ведь это только иногда кажется, что не выдержишь. Малодушие какое-то! Мысль эта вдруг воодушевила Николая Матвеевича. Как и каждый молодой офицер, он втайне не раз мечтал совершить подвиг.
– Но снабжение и снаряжение нашей экспедиции, Геннадий Иванович, – смело заговорил Николай Матвеевич, показывая, что не желает сдаваться сразу, – поставлено было из рук вон плохо. Мы торговали и угощали, а сами вернулись голодные и еле живые.
Незаметно для себя Чихачев в этот вечер оказался втянутым в рассуждения о планах нового похода и даже стал развивать мысли, что и как лучше сделать.
– И нельзя брать с собой в такую дальнюю дорогу большой груз товаров и продуктов.
Невельской желал послать две экспедиции: одну через горную область, а другую, с тремя-четырьмя нартами товаров и с продуктами, – по Амуру.
– Первая будет исследовать, – говорил он, – а вторая – производить расторжку и мену и будет обозом первой. Чтобы видели: страна наша, мы все время ездим по краю, заботимся о безопасности жителей! Для этого взять с собой вооруженных казаков. Одного, посмышленей, назначим вторым купцом, и будто бы вы, Алексей Петрович, путешествуете с ним в компании, но опять товар порознь. Назначить пункт, где встретитесь с Николаем Матвеевичем, когда он выйдет из тайги. Вот вам и не придется, Николай Матвеевич, тащить с собой на Амгунь и оттуда через хребты груз товаров и продуктов. Получите пополнение от Алексея Петровича на Амуре и дальше пойдете вместе в Де-Кастри, снабженные вполне!
«Он уже назначил меня и Березина в начальники экспедиции и маршрут придумал!»
Невельской пошел к карте и стал говорить, что это только начало и он пошлет еще одну, третью экспедицию – на Сахалин.
– К Рождеству вернется Дмитрий Иванович. Бошняк будет нашим гостем. Мы, господа, соберемся все вместе, наши представления о крае станут полней, и мы отдохнем и повеселимся. Заодно и решим, обсудим все сообща, куда и кто пойдет.
«Вот бы куда мне! На Сахалин! – подумал Николай Матвеевич. – Рядом Япония! Роскошный, как слышно, остров!»
– Я бы на Сахалин с удовольствием!
Екатерина Ивановна тут заметила, что хорошо бы приготовить на праздник домашний спектакль, разыграть комедию.
– Да, – согласился Невельской, – теперь начинается самое трудное, пуржливое время года, и раньше чем через месяц после рождества никто никуда не тронется.
У Чихачева на душе отлегло. Право, стоит, как Екатерина Ивановна предлагает, разучить «Женитьбу» или еще лучше сцены из «Ревизора» и тем временем обдумать все хорошенько.
«А Геннадий Иванович хитер, хоть и запальчив, – думал Березин, – знает, чем приманить нашего брата». Похоже было, что все экспедиции Невельским давно обдуманы.
Глава четвертая. Торговля
Утром Невельской пошел в магазин. Светало, и снега косы, залива и моря слились в сплошной синеве. Нынче зима снежная, и вся коса выросла аршина на три.
Пост раскопан, как открытый разрез с ходами на руднике, и на дне его – дома. Местами укатаны съезды для нарт и лыжников. Внизу тихо, не страшен
