«Черт возьми, но они все бегут вперед, – кажется, хотят отбить взятую нами высоту… Но их будто меньше, чем нас».
– У-у! – дико зарычал Алешка Бердышов, тоже штык в штык ударяясь с английским матросом Виллисом. Казак выбил ружье из его рук и с силой ударил штыком. Виллис упал. Тут же вместе с солдатами и матросами лезут на сопку камчадалы. Залязгали штыки. Рукопашная началась.
Усов был тут же. Он не лез в рукопашную. Он приглядывался, быстро перезаряжал кремневку и бил на выбор. Ему хотелось подстрелить некоторых французов, которых он запомнил. Особенно одного, который Пелагею за ноги хватал, ее, как девку молодую, щипал. А других ему не хотелось стрелять. У него тут были свои знакомые, приятели завелись.
Откуда-то сбоку стреляли. Солдаты английской морской пехоты стали падать один за другим. А русские волнами лезли на седловину и иногда стреляли на ходу и бежали, бежали со штыками и падали. И трупы русских везде, вся батарея завалена, и в лесу солдаты.
– Черт возьми, они ловки в штыковом бою! – Джон не может отбиться, ловкий парень лезет на него.
По всему гребню горы англичане стали осторожно отходить.
– Ур-ра! – загремело по лесу. Русские лезли вперед, стреляли, падали, штыки их сверкали повсюду между деревьями. Кажется, число их сразу удвоилось. Сейчас как будто весь лес превратился в русские штыки. Их, кажется, очень много. Кто-то из них все еще стрелял откуда-то, может быть с деревьев. Теперь красные мундиры падали чаще, чем русские рубашки.
«Но, черт возьми, земля такая тяжелая. Это страшно, – мелькнуло в голове Паркера. – Видимо, я отвык ходить по горам. Уже забыто, какова земля, это не в порту и не на бульваре. Какая огромная и тяжелая, неуклюжая эта гора. Какие отвратительные скользящие мелкие камни в глине, какие цепкие кустарники, чащи леса. Черт возьми, я, кажется, падаю, – нет сил…»
Мертвого Паркера подхватили и понесли на руках. Сшиб его старик Дурынин. Перезарядил ружье и подстрелил одного из несших офицера. Другой крикнул товарищам. Вернулись еще четверо, не побоялись, под градом пуль подняли лейтенанта и раненого матроса, обоих понесли бережно. Дурынин меткий стрелок. Он опять целился. Но один из англичан уже заметил его, приложился. Старик опустил простреленную голову в траву.
А снизу набежала новая волна русских. Матросы. Многие такие же белокурые рослые красавцы, как англичане, и они шли таким же плотным строем. Хайбула Халитов сразу попал между трех англичан. И он озверел. Люди эти похожи на чиновников из города, гладки и важны, тех всю жизнь боялись и ненавидели, а этих дозволено бить и даже поощряется. И он бил! Бил… Халитов – силач. Выбито первое ружье. Сбит и мертв враг, второй зашиблен прикладом. Страшен Хайбула, он бьет за всю свою горькую оскорбленную жизнь. Пал и третий, не пожалел и этого Халитов, хоть в глазах его был страх и мольба.
И вдруг по всему гребню горы англичане побежали. Хлынули и французы. Массой, отстреливаясь, они кидались со скал. Иногда штыками и выстрелами сбивали наиболее удалых преследователей.
– Не зарывайтесь слишком! – кричали русские офицеры. – Дружно, ребята! В штыки их! В штыки!
Но русских офицеров никто не слушал. Вокруг ругань, крики, и вся разномастная масса стрелков-добровольцев, камчадалов, матросов с «Авроры», забайкальских казаков движется неудержимой лавиной вперед. Еще один английский офицер пал с простреленной головой.
– Прыгай, ребята! – кричали англичане. Но не так легко прыгать: есть пологие места, а есть и скалы, обрывы.
А сзади кричат «ура!» и стреляют и колют штыками. Пощады нет.
Гибнут один за другим солдаты морской пехоты.
– Ур-ра!.. – несется внизу, там, где лес. Там хлещет батарея Гезехуса. Слева тоже слышится «ура!», там идет штыковой бой за разбитую батарею на седловине. Там еще сопротивляются французы.
Угрюмо стоят огромные фрегаты и молчат. Бить нельзя. Идет рукопашная. А в шлюпке стоит адмирал, размахивающий саблей. Он что-то приказывает. Вперед или назад? Никто ничего не знает, но отсюда надо убираться, ребята!
Сверху все еще прыгали английские матросы и солдаты. Невероятно, сколько их, оказывается, было там. Некоторые тут же гибли от пуль.
– Стой, ребята! Убит Джо, – кричит маленький англичанин.
Что-то кричит офицер без фуражки с изящно зачесанной лысиной и пышными бакенбардами.
Несколько английских матросов под пулями быстро кидаются на обрыв, стаскивают со скалы тело убитого товарища. Оказывается, он жив. Один из англичан взваливает его себе на спину. Тот стонет.
– Ты еще жив, дружище. Ничего, крепись, сейчас будем дома. Крепись!
И под пулями живой с умирающим спешит к шлюпке. А за ними с тремя ружьями их товарищ.
Есть очень отважные и сильные люди. Не желая оставить тела товарищей, они прыгают, держа мертвых и раненых у себя на спине. Этих сверху не бьют. Но тех, которые россыпью кидаются к лодкам, бьют на выбор.
«Они товарищи хорошие!» – думает Алексей Бердышов. Казаки на всех скалах и стреляют без промаха.
Выбежал Маркешка.
– Стреляй! – кричал он, показывая на шлюпки, переполненные англичанами. В некоторых шлюпках и англичане и французы, все перепуталось.
Маркешка так кричал, словно это была дичь и сейчас она разлетится, надо успевать. Слева грянуло «ура!». Погнали французов с погибшей батареи
