– Жизнь прекрасна, и мы постараемся рассеять ваше горе, милая путешественница, и все исправить, – сказал Муравьев. – Вся Россия гордится вами!
В коридоре появились еще двое офицеров, один – лысоватый, с красным лицом.
«Господин Буссэ», – изумилась Екатерина Ивановна. Ей захотелось бежать, скрыться. Она содрогнулась от мысли, что он сейчас подойдет к ней и станет говорить, поздравлять.
Николай Васильевич Буссэ уже приготовил фразу: «Примите и мое глубокое соболезнование, дорогая Екатерина Ивановна…»
Но между ним и губернатором встала высокая Бачманова.
– Простите, генерал, – сказала она по-французски, делая знак Екатерине Ивановне отойти. – Я должна просить вас… – она перешла на английский, так как этого языка никто почти не знал, – не ставить нас в ложное положение. Ее великодушие…
– Простите, Елизавета Осиповна, – любезно перебил ее генерал, – простите меня. – И он обратился к Буссэ: – Я совершенно забыл, Николай Васильевич! Прошу вас, отправляйтесь сейчас же на шхуну. Да разыщите черновик. Чтобы к утру… – и тихо добавил: – Понимаете – чтобы к утру все было готово. Раньше не возвращайтесь!
Буссэ был сильно смущен, но вышел с осанкой и, кажется, с камнем за пазухой. Муравьев глянул ему вслед. «Урок тебе!» – подумал он.
– Почему ушел Николай Васильевич? – заговорили у стола.
Муравьев сказал, что дело неожиданное, извинился, что задержал, и все стали садиться.
«Видно, наша королева Елизавета попросила генерала дать поручение мерзавцу, – думал поручик Воронин, – а то, мол, господин Буссэ может, как китобой, получить по физиономии».
– Происшедшее несчастье, – сказала Бачманова генералу, – так как очень горячий воздух…
– Атмосфера! – подсказал Муравьев.
– О да!
«Адский темперамент у этой дамы, – подумал Муравьев. – Тут, кажется, особые нравы, чувствуешь себя, как в чужом государстве… Как с ней живет Бачманов и еще не запил!»
– Этот суп из кеты, – поясняла генералу Елизавета Осиповна. – Рыба породы лососей. Мой отец смолоду был путешественником. Он объехал весь мир. Он рассказывал мне, что в Канаде про этот вид лососей в народе говорят: a little of chicken, a little of pork and a little of fish! [1] Вы понимаете это, генерал?
Муравьев знал, что у Бачманова из-за жены были неприятности. «Он знаток паровых машин и отличный, опытный офицер. Но у нас рассудили проще: не в Кронштадте же его держать с женой-англичанкой, у нее пол-Англии родня, – и петербургские родичи уехали к себе перед войной».
Муравьеву для экспедиции нужен был офицер, знающий пароходы, и он охотно согласился взять в экспедицию Бачманова. «Сколько я их таких собрал в Сибири! Не сносить тебе головы, Николаша, когда-нибудь!»
Конечно, Екатерина Ивановна могла бы быть поснисходительней, сделать вид, что не замечает Буссэ. Или они тут так опростились, что собой не владеют? Натура в них развилась против цивилизации?
Обед был скромен и продолжался недолго, но много доброго чувства было выказано Екатерине Ивановне. Все понимали, что не время развлекаться, но и Екатерину Ивановну необходимо было рассеять. О ней все время говорили. Она начинала бояться, что может совершенно поддаться общему восторженному настроению. Эти люди явились сюда, как шквал… Вид у них знакомый, родной с детства. Общество привычное, отдающее родным дядиным домом, так напоминающее былую ее жизнь. К такому обществу долго тянулась ее душа, пока жили здесь, в пустыне. Она истосковалась по этим людям.
Муравьев стал рассказывать про Екатерину Николаевну, потом про сестру Сашу и ее мужа. Такие рассказы лучше всяких похвал, они лечат душу.
Но почему нет Геннадия? Он так нужен был бы сейчас. Она чувствовала, что как ни приятны утешения, но ведь надо, надо, и именно сейчас, сказать генералу главное, а это некому сделать. Она готова была не слушать даже про сестру и готова была проклясть себя за то, что слаба, что не мужчина.
– Как вам не страшно здесь, Екатерина Ивановна! – воскликнул черноусый узколицый полковник князь Енгалычев.
Мягким, добрым взором смотрел на нее Свербеев.
– А если оказалось бы, что подходят англичане? – спросил Бибиков. – Ведь они могут подойти?
– Да мы ждем их все время.
– Что же тогда?
– Мы – женщины – уйдем в тайгу.
– И там?
– А там с гиляками пешком в Николаевск.
– Вы – пешком? А ваша дочь? И как вы не боитесь гиляков?
– Дочь я возьму на руки. А гиляки – наши друзья.
Она почувствовала, что им это может показаться неправдой.
