«Я выведу в люди этого труженика моря», – подумал Муравьев, прощаясь с ним.
Рослый морщинистый Шарпер протянул руку генералу запросто.
«Какой американец нахальный», – подумал Казакевич.
– Вы хороший моряк, – сказал клинобородый Невельскому в коридоре.
Отложив свою куртку, он внезапно, как бы спохватившись, вернулся в столовую.
– Вы моряк! – подмигнул он вошедшему за ним Невельскому, налил себе из графина стакан и осушил его.
В коридоре никто, казалось, не обратил на это внимания, но когда американцы пошли к шлюпке, то клинобородый заметно покачивался.
«Видно, пьяница, как мой доктор», – подумал Геннадий Иванович.
Воронин проводил их, вернулся и сказал, что, когда американцы сели в шлюпку и отвалили, Шарпер очень сильно ударил своего советника. Тот прикрыл голову рукой. Но тут сзади его ударил белокурый. Он молчал, видно привык к этому. И били его молча, с обеих сторон, а когда он пытался закрыть голову, то хватали за руки или ударяли в грудь. Так тихая шлюпка ушла во тьму.
Рассказав эти новости, Воронин отправился к себе.
– Давайте и мы, господа, напьемся один раз за упокой всех усопших! – сказал Невельской и налил всем по полному стакану.
Муравьев, отправив штаб, адъютантов, повара и вестовых и оставшись ночевать у Невельских, имел в виду это же самое, хотя и не предполагал поминать умерших. Надо же хоть раз со времени выезда из Иркутска! Ромок понемножку пить приходилось, да что толку. Надо же душу отвести.
– Ну что вы скажете об американском плане, Геннадий Иванович?
– План смел.
– Но кто же пойдет в каперство? Где у нас капитаны? Кто годен в корсары?
– Каждый из наших офицеров охотно возьмет судно. У всех есть практика.
«У Бошняка например», – подумал генерал.
– Дайте мне крейсер, Николай Николаевич, и я пойду! – сказал Невельской. При этом кулаки его сжались, а лицо стало мальчишески юным.
Муравьев оглядел его тонкую плечистую фигуру. «Бог знает, может быть, и на войне он не маковое зерно. Во всяком случае, в смелости ему не откажешь».
Эта готовность идти и сражаться в океане понравилась генералу. «Вот тебе, сам же опровергнул все планы бескровной войны! Будешь топить суда, команды захватывать – в трюм их! Англичане поймают, придерутся к чему-нибудь и повесят. На рее вздернут по всем правилам. Завойко еще три года назад уверял, что Невельской – пират, захватывает суда у Компании и бьет их».
– Как будто мы этого без американцев не знали, Николай Николаевич!
– Так что же вы не сказали прежде?
– Зная, как у нас любят мнение иностранцев, я хотел, чтобы прежде все это вам сказал американец.
– Зачем вам идти в каперство, Геннадий Иванович? Или вы о двух головах? Сидите тут.
– Да чтобы доказать! Ведь это океан. И что на нем у нас уже есть гавани! Что открыты для нас большие плавания! И мы неуязвимы здесь. На Балтийском море мы заперты и бессильны, и ловить там некого, и в Атлантический океан нас не пустят! А тут океан! Поймите, Николай Николаевич! Наш! Наши рейды в океане привлекут внимание всего мира, газет, а затем и нашего ленивого правительства, которое должно когда-то проснуться.
Муравьев ударил себя по лбу.
– Так и победа на Камчатке привлечет внимание всего мира к нашим силам на берегах этого океана!
– А еще больше – действия в океане! Они посеют панику! Это разнесется. Решайте, Николай Николаевич! Хоть в эту навигацию и на всю зиму. Я найду нейтральные порты! И не ради удальства, а доказать, как этот край нужен России.
«По мне, лучше пусть Завойко докажет», – подумал генерал.
И вдруг Муравьева осенило. Он отставил стакан с водкой и взглянул в синие глаза капитана с подозрением.
«Э-э! Дай ему крейсер да отпусти в океан, а он пойдет в свои обетованные земли на открытие незамерзающих гаваней, и тогда ищи ветра в поле! Не мытьем, так катаньем хочет свое взять! Сухой, маленький ростом. Я всегда удивлялся, за что Екатерина Ивановна его полюбила. У женщин все же есть чутье… Экий живучий! И так про него говорят бог знает что. Купи ему в Америке крейсер, а он его разобьет, а команду высадит и расселит по всем гаваням и подымет всюду флаги. А мне отвечать? Он с такими лоханками, как “Байкал” и “Иртыш”, бог знает что наделал».
– Пошлите агента в Америку! Купите мне, Николай Николаевич, быстроходную шхуну. Я выйду на ней.
– С паровой машиной?
– Да! Но главное, чтобы она под парусами шла отлично!
– И сколько матросов?
– Пятьдесят человек. Я подберу сам!
– Я думаю, вам пятидесяти мало. Ведь дела-то много!
