— Все верно, — чуть слышно выдохнула она, — Это ваша судьба, не моя… простите…
Потянулась еще раз. К Ирине. Поправила волосы, расстегнула куртку и рубашку на груди — короткие, нежные жесты. Потом поднялась и пошла. Не обернувшись уже. Только — напоследок — бросила рядом с Ириной на мох ее старую флотскую парадку.
С дороги донесся тихий, раскатистый рев. Заурчал БТР. Негромко, вкрадчиво, будто утешить хотел хозяйку…
Ирине снился давний кошмар… Давний, пяти месяцев от роду: ее первый день на борту. Переборки, серые стены и тяжелая, захлопывающаяся за спиной дверь. Неживой, резкий, люминисцентный свет. Ровный, уходящий вперед коридор. Смутная тень в углу. Шаг вперед.
Старый кошмар.
У нее есть лицо — у тени из снов. Мятое все, острое, как лезвие флотской навахи.
Пегги Робертс, офицер десантных войск. Это она узнала потом, а тогда — для Ирины из сна, это просто призрак. Безликий, с табельным номером на предплечье. Шепот в спину. Короткий, чуть слышный звук.
«Извини, девочка».
Ирина — тогдашняя ничего не поняла. Ирина — та, что сейчас — зашлась в беззвучном, яростном крике. Бесполезно. Это уже было и это не изменить. Шаг вперед. Как противно лязгают о сталь каблуки. Герметичная дверь позади падает вниз, глухо, как нож гильотины.
«Именем федерации…»
Справа и слева от нее — неровный, глухо шумящий строй. Таких же как она… пассажиров, принятых на борт «Венуса» на рейс до Земли. Парень справа — незнакомый, высокий, с ежиком светлых, плохо поддающихся расческе волос. Почему-то он улыбнулся ей, сказал тихо.
— Привет. Я…
— Эрвин, я знаю… — Ирина — сегодняшняя хотела улыбнуться, Ирина — тогдашняя просто вздернула нос. Все равно, тогда договорить им не дали…
Впереди — высокий человек в синей форме флотского офицера. Лист бумаги в руках:
«Именем федерации и властью…»
Ирину передернуло. Обоих. Ту, что стояла там вчера — от возмущения, ту что смотрела сон из сегодня — от страха и запоздалой вины. Горстке пассажиров читали флотский устав. Дочитают — и все, с последней буквой из пассажиров и свободных людей они превратятся в серую — синюю точнее, форменную массу. Бесплатное приложение к механизмам корабля. В порядке изощренной насмешки — названную «волонтерами флота».
Шаг вперед. Еще. Прямо на офицера. Глаза в глаза.
Та-что-видела-сон сегодня зашлась в диком крике. «Стой. Не ходи».
Собственный голос. Непривычно слышать его — так, со стороны. Во сне. Дрожащий, ломающийся на высоких тонах голос.
«Вы не имеете права».
Той-что-видела-сон, даже стало смешно. От собственной тогдашней дурости. Права они не имеют, как же, на своем собственном корабле… Просто предосторожность, бездельник на борту — страшней атомной бомбы. Да и…
Еще шаг. «Стой», — холодный офицерский окрик. Поздно. Та-что-злилась-тогда закусила удила, шла вперед, прямо на офицера.
И собственный, отчаянный вопль… Из сна — себе самой — назад.
«Остановись, ты ничего не изменишь…»
Сейчас офицер рявкнет «к порядку», железная десантница еще раз вздохнет и в ангаре начнется безобразная драка. Эрвин получит в лоб. Бронированной перчаткой — он тогда полез вслед за ней. С голыми руками. На десантную броню. По стали — звонкий лязг каблуков. Еще шаг. Та-что-тогда явно хочет залепить офицеру по морде.
«Стой, — рявкнула та, что видела сон. Самой себе, — зря парня подставила, дура…»
— Майор, восстановите порядок.
Десантница отлипла от стены. Лязгнули бронированные сапоги. К ней. Еще шаг. Белобрысый парень….
«Эрвин, — рявкнула на себя та-что-видела-сон, — его Эрвин зовут».
Бесполезно. Познакомятся они только потом, через два часа, очнувшись за решеткой на гауптвахте. А сейчас Эрвин встал, перекрывая путь бронированному гиганту. Путь к ней.
— Назад, — крикнула та-что-видела-сон, — назад, ничего не изменишь…
— Почему? — десантница остановилась вдруг. Замерла, пожав железными плечами, — почему это вдруг не изменишь?
Повеяло ветром. Пряным, шуршащим, лесным — невозможным здесь, в царстве стали, стекла и дезинфицированного воздуха. Не может быть. Тогда…. Этого не было — тогда.
— Ну и что? — усмехнулась вдруг железная Пегги. Мир перед глазами «поплыл». Дурная предопределенность уже бывших событий треснула, ломаясь на ее глазах. Броня опала с Пеггиных плеч. Закрутились, потемнели волосы, разгладилось на глазах лицо. Шаг вперед. Уже не Пегги из сна — «ночная»
