под брюхо. Масса и ярость работала против нее — инерция броска протаскивала тварь над цепью, не позволяя вовремя остановится. Гигантский хвост бил по земле, взрывая, выбрасывая дерн и траву высоко в синее небо. Эрвину оставалось гадать — каким чудом никого из стрелков не зацепило. Впрочем, за них работало триста лет опыта. На его глазах бросок повторился — другой конец цепи взвел ловушку в свой черед. И еще. Зверь замер, завыл, подняв в небо тяжелую морду. Оскалил щербатую пасть. Меж желтых клыков мелькнула короткая вспышка — пуля ударила, сломав кривой клык. Пыль осела — слегка, зверь стал виден — исполинская черная тень на фоне синевы неба.
— Круг зубов его — ужас, сердце его твердо, как камень, и жестко, как нижний жернов, — начал вдруг Станислав мерным речитативом, — как мой куратор по школе любит говорить… Беда здесь с библейскими цитатами…
Зверь замер, качнулся — уже нетвердо стоял на ногах. По плечам и шее — потоком черная кровь. Остроносые туземные пули с дьявольской точностью нашли и вскрыли яремную вену.
… будет ли он говорить с тобой кротко?
С поля — опять человеческий крик. Протяжный, торжественный. Даже печальный. Зверь мотнул головой, взревел в ответ и упал. Камнем — вниз, на враз подломившихся лапах. Привычно задрожала земля. Станислав сбил шляпу со лба и сказал — невпопад:
— А лучше бы говорил. Эх, слава павшему величию…
Эрвин поежился, на миг позавидовав веселому латинисту. Сумел же выразить невнятное чувство в слова.
А туземка — Эви — запела опять, встав в полный рост в кузове чужого грузовика. Ритмичный резкий напев, звенящий, радостный. Тонким, ритмичным звоном откликнулись монеты, вшитые в бахрому на рукавах. Эрвин вздрогнул и отметил — совсем невпопад — что она красива и молода, хоть и куда старше Мии. Глаза горели огнем. С поля ответили — торжественным, радостным кличем. Станислав собрался, поправил шляпу и зачем то спрыгнул из-за руля вниз, спиной к броне бтра. На поле вилась серо-желтая хмарь — поднятая пыль никак не хотела оседать, вилась над землей клубами. Из пыли на них выплыла серая тень. Потом еще и еще. Первая — высокая, длинная, с перекладиной, как на церковном кресте. Эрвин от удивления сморгнул пару раз, потом сообразил — это воин, приветствуя их, высоко поднял над головой длинную винтовку.
— Хай, смотрите, вот Уг-Квара идет, — затянула Эви, подняв руку, — самый юный из тех, кто встретил дракона…
Она пела, слегка раскачиваясь, ветер смял и отбросил назад ее волосы — белые, цвета снега и серебра. Звенели музыкой в такт словам монеты на рукавах и воротнике оливковой куртки. Фигуры выплывали из тумана одна за другой — Эви, приветствуя, называла их, сплетая звуки чужих имен в торжественной песне. Перед каждыми — подрагивала слегка.
Эрвин поежился на миг, сообразив — это пыль клубилась над полем, фигуры воинов различимы ей не больше, чем ему — и, значит, песнь торжественной встречи дрожит всякий раз, готовая обернуться погребальным плачем. Но — обошлось. К Эрвинову огромному удивлению — обошлось. «Коммандо» туземцев и впрямь сумело без потерь завалить огромного сотрясателя.
Дела…
Ирина обернулась, крикнула пару слов. На туземном — Лиианне. Просьбу сготовить обед. На всех, включая Станислава и «коммандо». Эрвин молча кивнул — молодец, мол, спасибо, разумно.
Торжественная песня затихла — последний из воинов вышел с поля на свет. Невысокий, коренастый, с плоским невозмутимым лицом. Морщины и шрамы вились по нему, сплетаясь с узорами татуировки. Косые кресты на висках, на лбу — засечки. Метки убитых чудовищ. Спираль на щеке.
«Последний — должно быть, и есть их комманданте. Яго, или как там его. Чудное слово, — подумал Эрвин, зачем-то проверяя в десятый раз за день пулемет, — похоже, чудеса на сегодня только начинаются»
Глава 17 Комманданте
Они выходили на поляну по одному — тенями из облака пыли, земли и сгоревшего пороха. Воины туземного коммандо, все высокие, усталые, с головы
