танцующим шагом. Под тонкий металлический звон: чешуйки, вшитые в бахрому на рукавах, сталкивались, звенели мелодичной, загадочной песней. Так она обошла машину кругом, остановилась перед врытым в землю капотом, пальцами потрогала бампер и замерла. Комманданте крикнул ей — Эрвин не разобрал — что, но голос старого Яго чуть рвался и звенел от волнения. Эви ответила мужу взмахом руки — коротким, под тонкий звон блесток. Остальные воины выдохнули короткое: ХанШай.
— ХанШай, — подхватила враз побелевшая Миа. Задрожала рука на руле.
— Что за черт? Она что, так машину вытаскивать собирается? Шаманской пляской? — спросил Эрвин. Просто бросил слова в никуда, выплескивая немое изумление.
Ему ответили. Таким же хриплым от удивления голосом. Станислав, так и не севший за руль:
— Есть многое на свете, друг Горацио… Простите за избитую цитату, но то, что творят местные, и впрямь не снилось нашим мудрецам. Смотрите.
Эрвин смотрел. Было на что. Шаг, поворот — резкий, взвилась облаком бахрома, окатив хозяйку мелодичным серебряным звоном. Подошвы мягких сапог ударили в такт по земле. С пятки на носок, четко, в гипнотическом ритме шаманского бубна. Еще поворот, удар — и Эви вдруг вытянулась, замерла, запрокинув голову в синее небо. Лишь руки мерно дрожат — звон монист взвился, полоснул по ушам, отдаваясь дрожью под черепом.
— Что за…
— Тише, — коммманданте оборвал его одним взмахом руки, — Слышишь? Они идут…
Эрвин прислушался — и услышал. Шелест, тихий, скрывающийся звук в листве над их головою. Шелест и мягкое шуршание. Мерное, как расплетающиеся кольца чешуи. Треугольная голова мелькнула в ветвях. Эви топнула ногой, звон монист взвился в синее небо. Массивная, радужно-зеленая пятнистая голова. Мелькнул раздвоенный язык меж клыков.
— Ты пришел, — выдохнула Эви. Высокая грудь опала и поднялась, отозвавшись мелким звоном нашитых чешуек. Змея плетью свесилась с ветки над головой. Толстой пятнистой плетью, украшенной тяжелой головой с большими клыками. Мелькнул раздвоенный, острый язык. Голова зависла в воздухе, уставила большие, черные, немигающие глаза прямо на Эви.
— Твой черед удивляться, человек, — команданте оскалился, хлопнул Эрвина по плечу. Эрвин не заметил. Было не до того. На его глазах Эви замерла, потянулась, коснулась ладонью треугольной головы. И поцеловала исполинскую змеюку. Дела…
— Королева змей, — выдохнула Миа из-за руля, сложив руки в молитвенном жесте. Ирина фыркнула, пробарабанила пальцами по броне. Птицы над ее головой раскричались — тревожно.
За плечом Эви выросла вторая гибкая полоса. Толстая, в ляжку, с кисточкой на конце. Эрвин вначале подумал — вторая змея, потом понял — удав тот же, просто с хвоста. Мониста звякнули, пальцы Эви пробежали по змеиной голове — ласково, будто почесали за ушком. Хвост обвился вокруг бампера грузовика, напрягся слегка, дернул. Заскрипели ветви над головой, послышался треск. Под ноги Эви, кружась, упал лист. Чвакнул песок, машина на глазах Эрвина задрожала, поднялась и стала колесами на твердую землю. Мониста звякнули, благодарственно, в такт. Зашуршала листва в вышине. Перламутровый, зеленый и синий, чудовищный змей свернулся в клубок, втянулся, распрямляя кольца, в траву и исчез, будто его и не было.
«Дела» — присвистнул Эрвин, проверяя шляпу на голове. Как ни странно, цела. После всех чудес — удивительно даже. Комманданте поблагодарил жену — коротко, всего парой гортанных, чудных уху фраз. Та улыбнулась, кивнула в ответ. Звякнул в руке котелок — Эви как раз собирала посуду.
— Может, поедем уже? — аккуратно спросила Ирина, посмотрев на часы. Солнце на небе давно перевалило зенит и ползло сквозь синеву в сторону неведомой Фиделиты.
— Поедем сейчас, — ответил комманданте не поверув головы, — к ночи будем в Фиделите.
— К завтрашней ночи, — поправился он спустя полчаса, глядя на озабоченных донельзя Эрвина со Станиславом. Оба в масле с ног до головы. Чужой грузовик заводиться отказался. Напрочь, совсем: упругий росток туземного тростника прошел сквозь проржавевшую защиту картера и пробил старой машине маслопровод. Масло вытекло со всеми вытекающими. Последняя капля — как раз Эрвину на лицо. И в кузове бэхи — бардак, трос не пойми куда подевался.
— Может, ну его? Поедем на нашем? — проворчал Эрвин, вытирая руки черной, промасленной тряпкой.
— Не получится. У нас тут…
Эрвин, не дослушал, заглянул в кузов чужого грузовика. Ничего интересного — вдоль бортов немудрящий дорожный скарб «коммандо», обернутые пластиком тюки — если приглядеться, то видно, что книги. Станислав не врет. Черный ящик у дальней стены. Здоровый такой.
— А это что?
— Это рояль. Из столицы, для музыкального класса. Единственный у нас класс со стопроцентной посещаемостью. Сами видели, как местные поют.
За бортом шелестели ветками порыжевшие колючие кусты. Пела птица в ветвях. Эрвин пожал плечами, спрыгнул и пошел назад, искать трос — в конце концов, после всех сегодняшних чудес рояль в кустах был не самой большой странностью. Через час трос нашли. Еще через час БТР уехал отсюда — на восток, раздвигая носом слежавшийся хворост. Медленно, тяня за собой грузовик со Станиславом за рулем, старым Яго, Эви, «коммандо» и роялем в кузове.
