подавить восстание: у меня едва хватило времени обосноваться.
— Танталус был в твоей юрисдикции. Мятеж должен был быть подавлен. Незамедлительно. Дипломатия хороша лишь, когда противники находятся по разные стороны стола. И только. Это инструмент для слабаков, имперских послов. А Инквизиция — это не инструмент, это сама сила. Я уверен, что ты этого не забыл, — Грогэн глубоко вздохнул.
Губы Ансельма тронула легкая улыбка.
— Я прекрасно помню, инквизитор — ваши уроки производили большое впечатление на всех. Но, возможно, нам стоит меньше концентрироваться на прошлом, и больше на настоящем.
Грогэн встал, зашуршав одеждой, и взглянул на хронометр.
— Я приказал никому не покидать своих жилищ этой ночью. Бездна приближается к ночному периоду. Пока не рассветет, ничего не сможем сделать, а потом планета повернется к основным системам, и мы сможем послать сообщение Экклезиархии.
— Да, — Ансельм, молча проглотив окончание фразы, откланялся бывшему наставнику. Старик подобрал одежду и ушел; закрыв за ним дверь, Ансельм почувствовал себя опустошенным. Ну почему это случалось всякий раз после разговора с Грогэном, словно он снова в схолариуме, на тесте по имперской этике или ищет ответ на непонятный вопрос по юрискодексу?
Он вытащил кейс с оружием из-под койки и положил на стол. Лег спиной на койку и закрыл глаза, пытаясь очистить мысли.
Ансельм проснулся и посмотрел на светящийся хронометр, висящий над койкой. Он проспал всего лишь несколько минут и что-то разбудило его. Какой-то чуть слышный скребущий звук. Нет, не скребущий, а больше похожий на шарканье мягкой ткани по гладкому камню. Ансельм потряс головой и сел. Звук шел со стороны коридора, из-за дверей.
Он на цыпочках направился к ним, протирая по пути усталые глаза. Приоткрыв немного дверь, Ансельм выглянул в коридор. Тот был пуст. Ничего не было. Закрыв дверь, он запер её на этот раз на замок. Рухнул на койку и закрыл глаза.
Ансельму снился сон. В нем он крался по лабиринту нижних уровней раскопок. И снова он чувствовал на себе чьи-то взгляды из тьмы. Несмотря на то, что фонарика у него с собой не было, он видел словно днем, и в этом сне мрачный и сложный лабиринт не вызывал у него страха. Наконец он достиг комнаты, где они нашли тело. Оно снова было там, сидящее у стены, заляпанное кровью, пустые глазницы смотрели на него, и темное пламя пылало в них.
Слева был дверной проем, освобожденный сервиторами, и Ансельм чувствовал, как он манит его к себе. Он вошел в проем, но вместо огромного зала с колоннами, оказался в тронном зале. Теплый свет окутал его. Перед ним стояло возвышение с троном. Трон был огромным, и на нем сидела гигантская фигура в ореоле золотого сияния. Во сне Ансельм знал, что это — благословенный святой трон Терры — сам Император, отец всего человечества.
Сердце зашлось, и он неосознанно упал на колени. Он взглянул снизу в древнее мудрое лицо спасителя человечества… и увидел, что всё плывет перед глазами, словно плавится и течет, и теперь на троне сидел зверь с мордой гиены, в пылающих красных глазах которого плещется неизмеримое зло, длинная пасть ощерена в рыке или в улыбке. Существо встало, складки богатого одеяния упали на пол. Протянуло руку, и Ансельм увидел пять прекрасных колец, блистающих на темных пальцах. Существо пристально уставилось на него.
— Ансельм! — сказало оно глубоким сильным голосом, в котором также была тьма и злоба. — Ансельм, мой верный слуга, ты пришел ко мне. Ансельм!
Голос звучал внутри его головы, и сердце начало стучать так, словно вот-вот взорвется в груди. А потом видение исчезло, и бешеный стук сердца превратился в бешеный стук в дверь его комнатки:
— Ансельм! Открывай дверь!
Всё еще под впечатлением от сна, он вскочил, инстинктивно схватив свой дробовик.
— Кто там? — окликнул он.
— Эрмет, — прозвучало в ответ. — Пришло сообщение от Экклезиархии с переводом иероглифов.
Ансельм осторожно приоткрыл дверь.
— Входи. И о чем они говорят? — Эрмет вошел, но перед тем как закрыть за собой дверь, он обернулся и огляделся. Молча вручил Ансельму инфопланшет.
— Сообщение закодировано и имеет наивысшую печать твоего Ордоса. Я не могу его прочитать.
Ансельм включил планшет и экран осветился. За мгновение был считан отпечаток его большого пальца и проведена идентификация. Он ввел свой личный код, и мешанина иероглифов на экране превратилась в ровные ряды. Медленно, начиная с верхнего ряда глифы начали преобразовываться в привычный текст на Высоком Готике.
«Инквизитор Ансельм, — начал он читать, — это сообщение предназначено только для ваших глаз. Его содержание ограничено лишь высшим кругом
