глаза ловит их движение и поворачивает голову, отвлекаясь от Шеллгрена, но всем уже понятно — увернуться он не успеет.
Безымянный принц оборачивается ко мне. Видимо, что-то недоброе значится у меня на лице, потому что Его Высочество едва заметно качает головой и внезапным рывком подается вперед и в сторону, закрывая собой Ройджина.
До трясущегося в истерике лорда Линно наконец доходит, чем грозит нападение на Эльданну Ирейи, и он с каким-то девчачьим визгом бросается на одного из стражников, уводя его бластер в сторону, но положения это не исправляет.
Двое других уже нажали на курок.
Безымянного принца сносит в сторону, и он сметает Фирса, подминая под себя. Они падают, и я вижу, как под двумя неподвижными телами медленно расползается темно-бордовая лужа.
От прожженного выстрелом ирейского мундира поднимается сероватый дымок. Пахнет озоном.
Я смотрю на запрокинутую голову своего придворного художника и не могу понять, цел он или нет.
Безумная боль в кончиках пальцев отвлекает ото всего.
Кто-то кричит. Страшно. Не понятно, женский голос или мужской.
— Только не здесь! Адриана, не смей!
Мне плевать.
В хелльском языке тоже нет слова «стрессоустойчивость». Зато есть пятнадцать слов, обозначающих разные стадии женской истерики, и пятнадцатого боятся по всему Альянсу.
Я отвожу глаза, и в воцарившейся тишине мой всхлип звучит еще одним выстрелом. Руки, сжатые в кулаки, дрожат, и боль под ногтями делается совсем невыносимой.
За окном сияет ласковое солнышко, и двое лебедей заполошно носятся по лужайке, пытаясь взлететь. Им не подрезали крылья — у виранийцев никогда не поднялась бы на них рука — но подняться в воздух им все же не по силам.
Через весь зал бежит ко мне светлая фигура, но лица уже не разглядеть — весь окружающий мир подернулся соленой водной рябью.
— Не надо, Адри! — кричит чей-то приближающийся голос.
Я зажмуриваюсь, и из-под ресниц срываются крошечные капли.
Меня обхватывают чьи-то холодные руки. Под щекой оказывается скользкая прохлада шелка.
Вздох сотней змей шипит по всему залу.
Тот, кто обнимает меня — опасен. Для меня, для Фирса, для всех.
Реакция была быстрой и однозначной.
Я дернулась, и, не сумев освободиться, разжала кулаки.
Глава 39
Окружение
Мне всегда казалось, что виранийские лебеди — белоснежные, по всем канонам. Как выяснилось, все дело в окружении.
Здесь их головы и длинные шеи отливали глинистой озерной желтизной, и налипший на бугры грязно-рыжих клювов снег только подчеркивал этот контраст. Изнеженные птицы ерошили перья, поджав под себя темно-серые перепончатые лапы и трогательно прижавшись друг к другу. Когда я открыла глаза, самец вздыбил крылья и обиженно крякнул: видимо, надеялся, что он, по крайней мере, отомщен — а тут такой облом…
Я отвернулась, но с другой стороны зрелище было немногим лучше: невысокий тонкокостный мужчина метался в потустороннем снегу, как загнанный зверь, и льдистые шелка его одеяний вплетались во вьюгу. А когда он увидел, что я очнулась, его реакция была демонически схожа с лебединой.
— Ты! — возмущенно прошипел фейский узурпатор. — Истеричка хренова, чтоб тебя все Темные драли! — выдал он и застыл в шоке, зажав рот аристократически тонкой рукой.
— Что, никогда раньше не бывал за Гранью в чьей-нибудь теплой компании? — криво усмехнулась я. — Здесь ты всегда будешь говорить только то, что думаешь на самом деле… и выглядеть так, как должен.
— Должен я совершенно по-другому! — раздраженно отмахнулся он, переварив новую информацию. — Ты мне скажи, эти два придурка реально стоили того, чтобы дискредитировать саму идею магии в глазах вашего долбанного Альянса?!
Я вжала голову в плечи, отводя глаза, но все же заставила себя ответить:
— Стоили.
— Что, вот прям оба? — скептически хмыкнул узурпатор. Кажется, в реальной жизни тактичность ему чисто по-фейски не свойственна.
