что пришлось выползать из импровизированного туннеля. Чем ближе к входу, тем гуще становился дым.
Ей оставалось преодолеть еще метров восемь. Она проползла примерно половину, когда перед ней встала красная стена. Вылезать из-под стола не имело смысла – там было то же самое. Оглянувшись назад, Лора поняла, что возвращаться тоже некуда.
Она громко окликнула Теда, но ответа не услышала. Выбрался он из подвала или лежит без сознания? Полиция должна была приехать с минуты на минуту. Если бы добраться до люка, закрыться и переждать там некоторое время. Пламя утихнет. Она будет кричать, и снаружи кто-нибудь ее услышит.
Как попасть к люку? Оставить этот туннель и пробираться к нему кружным путем? Или попробовать прорваться сквозь завесу пламени? Ради Уолтера стоило попытаться.
Замотав голову блузкой, она прикрыла лицо локтем, словно щитом, и рванулась вперед.
Эпилог
Публика встретила Ренделла Форестера громом аплодисментов. Последние три года он вел на четвертом канале криминальные новости и успел добиться невероятной популярности. Не последнюю роль в его стремительном взлете сыграло дело Фрэнка Маккея. Ренделл был молод и обаятелен, но главное, умел балансировать на тонкой грани, не скатываясь в желтизну, потакание нездоровым интересам публики, но и не углубляясь в скучные технические подробности этого запутанного расследования.
На установленном сбоку сцены экране появилось лицо со знакомым всем пронизывающим взглядом с подписью внизу:
Публика притихла. Из динамиков зазвучал голос журналиста:
– Семья среднего достатка из крошечного поселка под названием Хамхерствиль. Отец, день и ночь трудившийся на металлургическом заводе. Мать, которой пришлось поработать и кухаркой, и прачкой, и продавщицей, и уборщицей. Лет до двенадцати, пока не появилась на свет его сестренка Одри, маленький Фрэнк рос очень одиноким ребенком.
Ренделл двигался по сцене с уверенностью опытного телеведущего, не вынимая одной руки из кармана. Он то устремлял взгляд на публику, то смотрел поверх голов в пространство, будто надеялся увидеть в нем очертания далекого прошлого, дающего ключ ко всей истории.
– Вот немногое, что нам известно о первых годах его жизни. Что в точности происходило в семействе Маккей, возможно, навсегда останется для нас тайной. В тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году Ральф и Тереза Маккей вместе с детьми перебрались в столицу штата, почти не оставив по себе памяти и лишая нас возможности реконструировать те давние события.
На экране появилась черно-белая групповая фотография школьников. Два лица были обведены кругами, одно из них – со знакомыми большими бездонными глазами.
– Фрэнк рано научился маскировать свой характер и манипулировать окружающими. Он прекрасно учился и обладал умственными способностями намного выше среднего. У учителей никогда не было с ним проблем, он не привлекал к себе особого внимания. Пожалуй, одному лишь Эндрю Доббинсу, единственному приятелю Фрэнка тех лет, удалось угадать в нем истинную сущность будущего серийного убийцы.
В этом месте Ренделл сделал паузу. Он уже много раз произносил эту речь и знал, что надо дать публике время осмыслить услышанное.
– Когда всплыла эта история, все, кто знал Фрэнка Маккея, удивились и ужаснулись. Его сестра, его бывшая жена, соседи, компаньон… Все, кроме Эндрю Доббинса. Эндрю Доббинс, в последний раз видевший Фрэнка, когда обоим было по десять лет, – Доббинсы тоже переехали в город, – сразу поверил, что облетевшая всю страну новость может оказаться правдой. На самом деле он знал, что это и есть правда. Потому что Эндрю Доббинс был первым и, как я уже сказал, единственным, кто заглянул в бездну и увидел истинное лицо этого человека.
В какой-то момент изображение на экране поменялось. На этот раз появилась фотография, на которой молодой двадцатилетний Фрэнк позировал на фоне красной машины. На первый взгляд, в его улыбающемся лице не было ничего особенного. Однако по мере того, как приближалась камера, становилось все заметнее, что в его глазах застыло выражение, от которого каждому смотрящему делалось не по себе.
– Фрэнк Маккей не был ни образцовым мужем, ни идеальным соседом, ни тем более хорошим отцом… Но по мнению тех, кто его знал, не был и убийцей.
